Установят ли в Ульяновске памятник жертвам политических репрессий

Михаил Шостак – за национальное примирение. Фото автора

 Михаил Константинович Шостак – сын незаконно репрессированных родителей. Сегодня он возглавляет в Засвияжском районе Ульяновска организацию жертв политических репрессий, к советской эпохе относится двояко, и вместе с другими активистами движения борется за установку в Ульяновске полноценного памятника жертвам большевистского режима.

Партпереселенцы и троцкисты

- Михаил Константинович, когда вашего отца, занимавшего высокий пост, вдруг отправили на поселение в Красноярский край – было этому какое-то объяснение, приговор суда?

- Мне тогда было четыре года, и, естественно, я не знал подробностей. Позже внести в этот вопрос ясность также не удалось. Помню только долгое путешествие в кибитках на лошадях… Когда приехали на место, отец был назначен техническим руководителем треста «Енисейзолото».

- Дали руководящую должность?

- Даже из партии не исключили. Все это знаю со слов мамы. Отец тогда горько пошутил: кулаков, мол, раньше называли «спецпереселенцы». Теперь, вот, появились «партпереселенцы». Через три месяца его арестовывают. Никаких объяснений, полное молчание. Потом один подлец сообщает, как бы «на правах дружеских отношений», что маме лучше отсюда уехать, что ей рекомендуется в больших городах не жить, хорошо, что специальность - «агроном», поскольку лучше ей жить в сельской местности. «Выстраивайте свою судьбу, как вам захочется, больше вам сказать я ничего не имею права, и так сказал много лишнего...».                                                                       

«Враги пробрались»

- Так ничего и не удалось выяснить?

- Только в 1956 году, после ХХ съезда партии. Отец был расстрелян тогда же, вскоре после ареста. А тогда в 1937-м… Едем в Ярославскую область, затем в Костромскую. Мама работает агрономом в разных колхозах и совхозах. В 1951-м арестовали и ее. Я тогда заканчивал техникум. Остался с младшим братом на руках. Мать осудили на 10 лет за участие в «троцкистских кружках». Мне удалось с ней увидеться перед отправкой в Иркутскую область. Она сказала: «Все, что меня просили, я признала». Потом рассказывала: когда в конце 20-х шла борьба между «платформой Троцкого» и «платформой Сталина» - все это свободно обсуждалось. Были собрания, на них ходили студенты - слушали разные точки зрения. Вот и весь «троцкизм». Мать отсидела полсрока. Ее выпустили и реабилитировали в 1956-м. Предлагали восстановиться в партии, но она не захотела.

- С чем ей пришлось столкнуться?

- Мать рассказывала, что наряду с совершенно необоснованно репрессированными лицами там были действительно отъявленные враги Советской власти. Полицаи. В них сквозила такая ненависть к Советской власти, которой приходилось только поражаться. Сначала валила лес. Потом слюду на пластиночки разбирала. В последнее время как агроном работала в теплице при колонии, тогда стало полегче.

- Поменялись ли после «ГУЛАГа» ее взгляды на Советскую власть, на личность Сталина?

- Идеи Ленина, по ее словам, были абсолютно правильные. Просто к власти пробрались недобросовестные люди. Про Сталина тоже рассуждала так: наверное, его ввели в заблуждение...

Общественная деятельность

- Что заставило вас создать общественную организацию?

- Общественной деятельностью занимался всю жизнь. С пионеров, с комсомола…На УАЗе был секретарем партийной организации, возглавлял народную дружину. Идея объединить всех граждан, пострадавших от политических репрессий возникла, когда нас, реабилитированных, передали из федерального обслуживания социальными нормами в регионы. Тут началась неразбериха с льготами, приходилось защищать свои права. С помощью прокуратуры мы добились, чтобы у нас были безвозмездные адвокаты по делам, связанным с реабилитацией.

- Сейчас вы стараетесь «пробить» идею переноса памятника жертвам политических репрессий.

- А памятника сейчас в городе нет вообще! Есть отмеченное памятным знаком место уничтожения людей. Их расстреливали в подвале того красивого здания, стена которого выходит на улицу Железной Дивизии. Это место совершенно не годится для памятника. Здесь невозможно собраться, как следует почтить память. Это мы ощутили на себе, 30 октября, в день памяти жертв политических репрессий. Вместе с другими активистами, с Алексеем Михайловичем Максиным, который создает сейчас организацию жертв политических репрессий Ленинского района, мы боремся не за перенос, а за создание такого памятника.

- Каковы ваши идеи по увековечению памяти репрессированных?

- Наша первоначальная идея, от которой мы не отказываемся, - памятник на Новом Венце напротив сельхозакадемии. Ведь рядом – захоронение и обелиск красноармейцам, которые погибли, в том числе и подавляя крестьянские восстания. Будучи расположенными рядом друг с другом памятники означали бы некую идею национального примирения. Ведь и те, и другие – жертвы. Говорят, что там будут ставить памятник русскому солдату. Но ведь самое подходящее место для увековечения воинской славы – площадь 30-летия Победы. А Новый Венец тогда играл бы другую роль, объединяющую. Нужно принести в наше прошлое мир. Предлагаются и другие варианты. Некоторые из них можно принять, другие – категорически не годятся.

Мы обратились к губернатору. Есть областная целевая программа по установке памятников на 2011-2013 годы. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, и памятник должны будут включить в эту программу. Ведь планируются же памятники «дворянству» и «купечеству» - скульптурные композиции по 12 млн. каждая. Размах!!! Мы не требуем таких средств.

- Как вы относитесь к прошлому, к истории СССР?

- Я отношусь к советскому периоду двояко. Те, кто пытается поставить знак равенства между нацизмом и Советской властью, глубоко не правы. Было очень много хорошего. И много плохого. Это медаль, которая имеет две абсолютно равные стороны.

Смотрите также:

• Виктор Абашин: «Во времена СССР считалось естественным служить Родине» →
• Кто бы Симбирск знал, если бы не Ленин? →
• Не имя, а проклятие →