Мы давно знакомы, поэтому говорим на «ты» про то, что теряет и что приобретает человек, решившийся наконец исполнить мечту своего детства.
Или сейчас, или никогда
– Люба, почему айкидо?
– С детства была неосуществимая мечта заниматься боевыми искусствами. Неосуществимая, потому что при Советском Союзе не было таких секций и даже книг. Но мы видели фильмы с Брюсом Ли, и нас завораживала красота его движений. Помню, у меня была идея фикс добиться такой же растяжки, и я самостоятельно тренировалась дома, но сильно не растянулась и бросила. Потом по советскому телевидению показали фильм про айкидо. Это было так удивительно, что я на всю жизнь запомнила это слово.
– Все в детстве о чём-то мечтают, многие лелеют мечту всю жизнь, но находят миллион поводов, чтобы не выходить из зоны комфорта и ничего не предпринимать. А ты в 44 года пошла в зал…
– Думаю, что после 40 у человека просыпается осознание, что либо сейчас, либо никогда. И у меня так произошло. Помню, я разговаривала в интернете со знакомым, который живёт в Москве и занимается ушу. Я сказала, что хочу заниматься айкидо, тогда он спросил: «Если хочешь, почему не идёшь?». И я подумала, что это хороший вопрос. Я пришла в зал не в лучшей форме, с набором всяких хондрозов, которые часто бывают у журналистов. Одна рука с трудом поднималась, были боли в нижнем поясничном отделе, голова в одну сторону с трудом поворачивалась. Я видела, что многих знакомых удивляло моё решение заниматься айкидо. Думаю, что кто-то и пальцем у виска крутил. Но мне было всё равно. Я не боялась быть неловкой, неумелой и смешной. И очень благодарна своему первому тренеру Виктору Боровкову, который понимал, что со мной происходит. Благодаря ему я осталась в айкидо.
– А было искушение всё бросить?
– Много раз во время тренировок думала: «Я люблю театр, книги, общество творческих людей. Что я здесь делаю?!». Особенно сложный момент был, когда пришлось перейти в другую школу. С трудом привыкала ко всему новому, и готова была уйти в любой момент. Но всё-таки терпела, считала, что нельзя просто бросить, надо сначала чего-то достичь. Я перешла в новую школу в октябре. Когда возвращалась с тренировок, было холодно, неуютно, под ногами – лужи и жёлтые листья. И я решила после каждой тренировки поднимать по одному листу. Дома написала фломастером на нём имя тренера и дату. Так я начала собирать гербарий, это был мой способ самой с собой договориться. 5 октября исполнилось семь лет, как я занимаюсь в этой школе.
Иней на татами
– Когда смотришь на выступления по айкидо, удивляешься, сколько там сложных кувырков. Они же просто летают. Как это можно освоить, если пришёл в зал не в лучшей форме?
– Сначала я думала, что у меня никогда это не получится. Были ошибки, травмы, работала через боль, но… потом стало получаться. Сейчас я делаю кувырки легко, мне даже доставляет это большую мышечную радость. Но владение телом в айкидо – не главное. Там много внутренней работы. Бывает, работаешь с человеком, который выше тебя по уровню, и не можешь сделать так, как он, но хотя бы понимаешь, что он делает. А бывает, работаешь с мастером такого высокого искусства, который проваливает тебя в пустоту, и ты не понимаешь, как это происходит. В Японии айкидо не считают видом спорта, это искусство, почти волшебство. Нужно, двигаясь, своё равновесие сохранить, а равновесие партнёра разрушить. Самая большая радость, когда почувствуешь какую-то необыкновенную согласованность с партнёром. И дело не в том, что ты физически правильно сработал, произошло что-то более важное.
– Айкидо – это ещё и техника защиты. Приходилось использовать своё умение в жизни?
– Этот вопрос всегда задают тем, кто занимается единоборствами. А он вообще не главный. То есть где-то в подсознании ты понимаешь, что айкидо имеет практическую сторону самозащиты, но со временем перестаёшь об этом думать и занимаешься только для того, чтобы получать всё новые ощущения от правильного движения, от работы с разными партнёрами. Едешь для этого в другие города, чтобы увидеть единомышленников, поработать с ними, поговорить с ними на языке айкидо.
– Ведь ты была в Японии?
– Когда перешла в новую школу, её руководитель Кирилл Иванов сказал, что они каждый год ездят в Японию. Я загорелась. Выяснилось, что надо пройти через YUDANSHAclass – сборы для тех, кто имеет мастерскую степень. У меня её не было, но ехать на сборы я могла. Выдержу – возьмут в Японию, нет – нет. Это было очень сложно. Например, надо было много раз на счёт взмахнуть тяжёлым деревянным мечом, не пропустив ни раза. Или сделать 70 кувырков без остановки. Всё жёстко: не можешь – возвращайся домой ни с чем. Но я выдержала. А в Японии было всё удивительно. Мы жили рядом со знаменитой горой Фудзи. Программа была тяжёлая, на татами проводили по семь часов. Это было в феврале, а в Японии отопления нет, поэтому утром татами был покрыт инеем, а мы босиком, изо рта – пар. Зато была прекрасная возможность работать с японскими мастерами. Японцы в айкидо совсем другие – очень мягкие, подвижные.
Чтобы лучше понять
– Теперь айкидо для тебя не только увлечение, но и работа… Сколько времени ты проводишь на татами?
– У меня 16 тренировок в неделю. 5 своих и 11, которые я веду. Сейчас я работаю детским инструктором в Областном дворце творчества детей, а кроме этого – в клубе Федерации айкидо и фитнес-клубе Эльмиры и Сергея Коротовых. Мне нравится – везде комфортная рабочая атмосфера.
– Тяжёлым был переход от журналисткой работы, которой занималась много лет, к тренерской?
– Непростым. Сначала у меня было мало групп, и надо было как-то зарабатывать. Но заниматься своей прежней профессией я уже не могла: кроме айкидо, я увлеклась ещё японским языком и каллиграфией, а это требовало много времени. Я выбрала для себя эти занятия, чтобы лучше понять айкидо. Сейчас я только на начальном этапе, но мне нравится, что в книжке по айкидо на японском языке я уже могу прочитать команды, которые мы произносим вслух на тренировках. А ещё хотелось бы понимать объяснения японского сэнсэя на родном языке.
– Иероглифы на твоей футболке, на мой взгляд, прекрасно написаны. Сложно этому научиться?
– Первые иероглифы у меня получались вкривь и вкось, но я не расстраивалась, потому что по аналогии с айкидо знала, что сначала будет очень плохо, потом просто плохо, потом – ещё как-то плохо, а потом уже будет что-то получаться. Но я не считаю, что достигла каких-то особых успехов. На занятия по японской каллиграфии в Центре японской культуры ко мне приходят люди, которые делают в этом первые шаги. Но если они будут много тренироваться, то могут достичь больших, чем я, успехов, потому что каллиграфией надо заниматься постоянно, а мне всегда не хватает времени.
Обломов по-японски
– Сейчас многие интересуются Японией. Но у нас своя культура. Восток её вытесняет потихоньку?
– Когда я только начинала учить японский, и у меня очень плохо это получалось, я дала себе слово не читать русских книг, пока не достигну каких-то успехов. Но с языком всё продвигалось медленно, и в какой-то момент я подумала, что так и свой язык начну забывать. Тогда я взяла с полки «Войну и мир» и решила «принимать» это чтение как таблетку, в терапевтических дозах. А потом эти «таблетки» стала поглощать пачками. Это было такое наслаждение! Нет, интерес к Востоку не мешает любви к родной культуре. В Японии, кстати, очень чтут русскую литературу XIX века, особенно – Достоевского, Гончарова. В наших культурах есть пересечение. В натуре Обломова, мне кажется, много от Востока. Он прекрасно чувствовал внутреннюю жизнь, а внешняя – успех, карьера, «вечная беготня» – ему была неинтересна. Поэтому он задавал хороший вопрос: «А жить-то когда?». Обломов хотел проникнуть внутрь жизни и почувствовать её движение.
– Большинство людей как раз живут в «беготне» от цели к цели, от события к событию, вычёркивая из жизни «время в пути», не проживая текущего момента.
– Айкидо изменило во мне такое отношение к жизни. Наверное, это главное, что оно мне дало. Сначала у меня были чёткие цели – научиться каким-то приёмам, получить чёрный пояс. Теперь их нет. Нет пунктира, когда двигаешься от одной точки к другой, теперь точки как будто слились в одно движение. И это не только ощущение в айкидо, это ощущение в жизни. Раньше я думала, что есть дела, а есть жизнь. А теперь я делаю дела и чувствую жизнь. Мне интересно само это движение дальше, появилось удовольствие от того, что не сопротивляешься, ни с чем не борешься, а просто делаешь то, что нужно. Вот, не зря же говорят: делай, что должен, и будет, что будет…
– У тебя чёрный пояс. Что это значит?
– Это мастерская степень. В детстве мы считали, что чёрный пояс – это верх достижения. На самом деле, в Японии система данов имеет градацию. Я сдала экзамен на первый дан. Сейчас готовлюсь ко второму. И я не считаю, что у меня какие-то особые достижения, мои успехи – это прежде всего заслуга моих учителей Виктора Боровкова, Кирилла Иванова и Александра Ямкина. Без них я бы не смогла ничему научиться. Айкидо, как и любое боевое искусство, передаётся только из рук в руки, ему нельзя научиться по книгам или видео.
Юрий Полянсков: В современных условиях мы бы университет не построили 
Илья Дербилов: «Талант не зависит от регалий» 
Николай Сергеев: «Когда закрыли училище, я понял, что страна умерла» 
Александр Романов: «Кузнец – это художник, архитектор, инженер и психолог». 
Людмила Ильина: "Был соблазн уйти в мистику, но мы нажали на философию"