Барракуда под шубой. Как путешественник Владимир Гриневич за морями жил

Владимир Гриневич – путешественник. Когда-то, проживая в Ульяновске, а позже – на Урале, он частенько ездил «по Европам», а в 2015 году решился на резкую перемену судьбы и отбыл в Камбоджу, где прожил несколько лет, при этом временами переселяясь то в Таиланд, то в Малайзию, то в Индонезию, то в Лаос, Вьетнам, Египет, Танзанию, на Мальдивы. Пару месяцев назад вернулся в Россию и поделился впечатлениями о том, как «люди за морем живут»…

«Таверна на Тортуге»

С. Юрьев, ul.aif.ru: Владимир, помнится, в 2015 году в России не было особых кризисов, катаклизмов, и даже Запад на нашу страну тогда ещё не слишком ополчился. У тебя был здесь стабильный заработок, перспективы… Почему именно тогда тебе вдруг приспичило пуститься в странствия по чужбинам?

В. Гриневич: Единственной причиной тогда стало любопытство. Решил воплотить давнюю, ещё детскую фантазию: открыть некую «таверну» на некой «Тортуге»… А до этого я два года подряд ездил в гости к своему приятелю, бывшему банковскому работнику, проживающему в Камбодже, – в славном городе Сиануквиле (фигурирует в путеводителях под кодовым словосочетанием «главный курорт страны с отличными многокилометровыми пляжами»). И тут он мне сообщает, что прямо на берегу океана есть бар на шесть столиков с кухней и несколькими комнатами, которые можно сдавать. И перекупить аренду можно всего за пять тысяч долларов, а сама аренда стоит триста долларов в месяц. Приезжай – забирай! Я приехал и забрал… В течение двух лет я пытался раскрутить этот бизнес, пропагандировал русскую кухню, устраивал различные выставки, даже небольшой театрик пытался организовать. Виза в Камбоджу тогда стоила триста долларов на год, патент на бизнес – ещё 120 долларов, но я его не покупал, пока не пришли восемь местных полицейских, дали месяц для оформления всех документов. В указанный срок появились вновь, проверили документы и отбыли восвояси. Так что для бизнеса там самые благоприятные условия. Никакой избыточной бюрократии.

– И почему ты в итоге лавочку прикрыл?

– Как только у меня всё наладилось, образовалось меню: пироги, пельмешки, салат оливье, барракуда под шубой… Предприятие начало приносить, пусть небольшой, но доход. И тут смертельный несчастный случай случился с моим поваром, нашим соотечественником. А меня самого после этого хватил инфаркт. Так что на бурную деятельность уже не хватало ни сил, ни здоровья. Три дня пытался умереть… В местной поликлинике сделали ЭКГ, предложили таблетку под язык и выпроводили. А мне всё хуже и хуже… Поехал в другую поликлинику, где хотя бы кардиолог был, а оттуда меня на скорой с мигалкой отправили в Пномпень, в столицу. Там сделали операцию и выставили счёт в пять тысяч долларов. Деньги собирали мои друзья и знакомые – и в Камбодже, и в России… Кабачок пришлось продать.

Алексей Мараховец: Административное деление, границы – выдумка бюрократов Подробнее

– А как же медицинская страховка?

– А у меня её не было. В Камбодже на это не смотрят, полагая, что приезжие сами должны решать свои проблемы.

– Но, судя по тому, что медицинскую помощь тебе, хоть и в долг, но всё-таки оказали, Камбоджа, как это теперь принято называть, дружественная страна!

– Ещё какая. Знаешь, как называется центральная улица Пномпеня?

– Нет, конечно…

– Проспект Российской Федерации, в прошлом – проспект СССР! Одним из первых аборигенов, с которым я познакомился, был дед, который поднял тост «за советский и камбоджийский народы в их неустанной борьбе с тайским фашизмом!»

– Почему с тайским?

– С одной стороны, у кхмеров с тайцами давняя вражда, с другой – у тайцев есть довольно основательная национальная гордость. В общем, не любят они друг друга. Традиция такая.

Стал знаменитостью Кох Ронга

– И как дальше жил с подорванным здоровьем?

– Какое-то время я продолжал жить в Сиануквиле, снимал домик с палисадничком… Цены там на всё смешные, так что, дистанционно работая по специальности и сдавая квартиру в России, я зарабатывал достаточно. Но потом пришли китайцы, сравняли город с землёй и начали на его месте грандиозное строительство. Жить на стройке стало невозможно. И я сбежал на остров Кох Ронг в двух часах на пароме от материка. Там мне предложили хижину на берегу океана, вручили грабли и вместо арендной платы я поддерживал в относительном порядке участок пляжа. На протяжении двух лет там был самый чистый пляж на острове. С утра – зарядка с граблями, потом прямо на пляже варил кофе, общался с отдыхающими разных национальностей. У меня был кот, океанский прибой прямо за порогом, настроил вокруг хижины разных арт-объектов – скульптур – из того, что прибило к берегу… А потом и сам, по сути, стал местной знаменитостью.

– В итоге что заставило тебя покинуть это райское место?

– Пришлось ехать в Россию менять общегражданский паспорт, поскольку консульство занималось лишь загранпаспортами… И тут меня застал ковид, свободное перемещение по миру на какое-то время стало невозможным. Какое-то время провёл на море, но уже на Балтийском… Потом были Египет, Танзания, Таиланд, Мальдивы…

– Но Мальдивы – это не Камбоджа. Там жизнь-то дорогая. Мой знакомый, не так давно побывавший там, поражался одному только завтраку за сто долларов…

– Там цены тоже очень разные. Кому денег девать некуда – завтракают за сто долларов, но можно и за три сделать то же самое, причем качество и ассортимент при этом не страдают.

– И какое сложилось у тебя общее впечатление о представителях человечества?

– Люди повсюду разные, но общее впечатление таково: вменяемых, адекватных, добрых, душевных людей больше везде. Правда, соседей многие не любят. Китайцы – японцев, кхмеры – тайцев, французы – немцев, поляки – вообще всех. Я часто общался с европейцами и скажу так: у тех, кто в возрасте, мозги промыты основательно – у них в голове сплошная «Красная жара» или «Красный рассвет». И даже если их ткнуть носом в факты, они всё равно не в состоянии признать очевидное. А кто захочет признать, что он не прав?..

– А с украинцами общаться приходилось?

– На острове у меня в соседях был Денис, парень из Энергодара. Уехал он с Украины задолго до начала СВО – когда начался бардак с языком. Для него навязывание украинской мовы стало признаком, как он выразился, расщепления сознания. В начале этого года мы с ним встретились после долгой разлуки. Я варю кофе, он печёт пончики. Мимо ходят отдыхающие, интересуются, откуда мы… Я из России, говорю я. Я с Украины, говорит он. У европейцев отвисают челюсти, и следует немая сцена… Для них это был шок. Они не знают ничего – ни о России, ни об Украине.

В поисках себя

– Ты путешествовать начал по заграницам значительно раньше, чем отбыл в Юго-Восточную Азию. А какое самое яркое впечатление было от той же старушки Европы?

– Был эпизод, связанный с моим дедом, Львом Фёдоровичем. Он во время Великой Отечественной был пилотом дальней бомбардировочной авиации, летал на ленд-лизовских B-25, бомбил и Берлин, и Хельсинки. В 2005 году звоню я ему из Хельсинки, а он спрашивает, есть ли там две рядом стоящие церкви – белая и красная? Я говорю – есть. А он мне в ответ: прекрасные ориентиры для бомбометания. Кстати, вокруг этих церквей – сплошь явно послевоенные постройки… Так что, похоже, отбомбился он тогда вполне успешно. Кстати, со стороны финнов не было тогда никаких обид, никакой агрессии. Общался я и с финнами, которые отдыхали на Кох Ронге, на моём пляже. Не скажу, что отношение к русским у них сильно изменилось. Нормальные общительные ребята…

– После начала СВО на уровне обычных граждан отношение к россиянам изменилось?

– Среди коренных жителей Таиланда и Камбоджи – точно нет. У тайцев вообще одно из самых популярных имён, которое они дают детям, – Путин. Очень там уважают нашего президента, а многие говорят: нам бы такого, чтоб Америку послал куда подальше. Даже после начала СВО спросил я у главного тайского политолога, у местного таксиста, что он думает по этому поводу. Так он Америку послал так далеко, куда даже российское телевидение не всегда решается послать. Кстати, о вопросе, кто кого не любит… США не любит никто и нигде, кроме, разве что, самой Северной Америки. Правда, туристов из США любят везде – за их же деньги. А страну, откуда они прибыли, все искренне ненавидят. Есть у меня хороший знакомый – дедок из Швейцарии, проживающий в Камбодже, – русофоб и антикоммунист. Старый хиппарь, исколесивший полмира на велике. Так тот уже лет десять живёт с русской бабкой… Как-то сидим мы на пляже с французом Давидом и турком Хасаном. Угадай, на каком языке мы общаемся?

– Ну, думаю, точно не на иврите…

– На русском! А почему? Потому что Хасан и Давид учились в Российском университете дружбы народов. Кстати, израильтян там тоже много. В последние годы у них вошло в моду на тех же островах отмечать дембель из армии обороны Израиля.

– Если там тебя все настолько понимают, почему же ты сейчас вернулся в Россию?

– Производственная необходимость. Работаю я дистанционно, а стабильный интернет есть далеко не везде. На острове – так вообще то интернет упадёт, то электричество отключится, то караоке под ухом, то тропический ливень так по крыше барабанит, что сам себя не слышишь. Так что работать на Россию лучше, находясь в России.

– Это долгосрочная программа?

– Не могу сказать. Не удивлюсь, если через какое-то время я найду себя где-нибудь на Камчатке или на Сахалине. А может быть, в Бразилии. Планы – это одно, а реальность – совсем другое.

Озёра в небесах. Что интересного ждёт пешего туриста в горах Алтая Подробнее