Нынешнее ООО «Петровское», что в Чердаклинском районе – бывший колхоз «Путь к коммунизму». Сын председателя колхоза Евгений Токарев – нынешний руководитель обновлённого предприятия. С ним осматриваем поля, мастерские, зерноток, беседуем о санкциях, «китайской» аренде сибирских земель, импортозамещении.
Династия
А. Юхтанов: Евгений, была ли у вас в жизни проблема выбора профессии?
Е. Токарев: Нет! Абсолютно нет! Мой отец Александр Владимирович проработал в Петровском 35 лет председателем. Я с ним – всегда и везде, и по полям, и на уборке, и на посевной, с самого раннего детства. С пятого класса начал работать помощником на комбайне, штурвальным.
– Неплохая была «шабашка» для пацана?
– С первой получки купил себе мопед, «Рига-13», как сейчас помню. Но и работа не из лёгких. Когда был в 11 классе, случилось так, что комбайнеры оказались в дефиците. Отец сказал: хватит ходить в помощниках! 11 класс отработал комбайнером, и от хозяйства меня направили в сельхозинститут, который вскоре переименовали в академию. Но и в студентах каждый год работал здесь на комбайне.
– И, тем не менее, пришли времена, когда колхоз пришлось оставить?
– Да, в конце 90-х перебрался в город, переключился на бизнес. Предприятие «Симбирскмука», много чего еще. Я рано начал заниматься бизнесом. И женился рано – на девушке из соседнего села, и… тоже дочери председателя колхоза (смеётся).
– Ну что ж, вас уже окрестили «королем подсолнечника». А у королей так заведено: принцы женятся только на принцессах. А как случилось, что вернулись в колхоз?
– Колхоз «Путь к коммунизму» попал под то безобразие, которое творилось у нас в стране. Предстояло банкротство. На семейном совете приняли решение: нужно спасать хозяйство. Средствами от моего городского бизнеса закрыли и задолженность по налогам, и «кредиторку». Начали жизнь с чистого листа. Я, не раздумывая, променял городской бизнес на колхоз «Путь к коммунизму», - так получается. Правопреемником колхоза стало ООО «Петровское», которое я и возглавил в 2012 году.
– А с колхозниками что стало?
– Абсолютно все перешли работать во вновь образованное хозяйство «Петровское». Вся земля, которая у нас была, сохранилась, все паевые - тоже. Все пайщики получают свою долю дохода – зерном.
Идет культивация полей. Фото: АиФ/ Алексей Юхтанов
– Какую работу в хозяйстве выполняют члены вашей семьи?
– Отец – мой заместитель. Главным бухгалтером работает сестра, мама – главным экономистом. Старший сын Александр учится в сельхозакадемии и работает в хозяйстве снабженцем. Младший, Максим, заканчивает школу.
– А как сегодняшние комбайнеры зарабатывают? Хватит на мопед?
– Скажу одно. В этом году у меня главный инженер просился поработать на комбайне. А я его, между прочим, переманил из местного представительства «Ростсельмаша».
Королевство маловато
– То есть в лице руководимого вами хозяйства мы можем наблюдать спасённый колхоз «Путь к коммунизму»?
– Да, «Петровское» – это спасённый колхоз «Путь к коммунизму». Прошла реорганизация, на тот момент у нас было около двух тысяч гектаров земли. На сегодня – семь с лишним тысяч. Мы прирастаем землями соседних хозяйств: Малаевка, Богдашкино, Матюшкино…
– И всё удаётся обработать, нет заброшенных полей?
– Мы придерживаемся трёхполья. Землю нельзя «насиловать», часть земли должна отдыхать. Выращиваем три культуры. Яровые – это ячмень. Пропашные – это подсолнечник. Озимые – пшеница. В таком режиме можем обрабатывать своими силами и десять тысяч. У нас не осталось ни одного необработанного клочка.
Даже лес, выросший за десятилетия на заброшенных полях, раскорчевывали. Мы готовы расширяться дальше. Но не дают.
– Кто не даёт?
– Вся земля в аренде. Это и здесь, в левобережье, в сторону Мелекесского района: Мулловка, Никольское… И в Тереньгульском районе, где у меня друзья. Там около пяти тысяч гектар заброшенных, всё деревьями заросло. И всё оформлено на какую-то московскую фирму. Друзья хотят эту землю взять для обработки, но не могут.
– А какой может быть интерес у этой московской фирмы: ни себе, ни людям?
– В свое время «по халяве» оформили, за копейки, а сейчас хотят дорого продать. В Госдуме готовится закон: если арендатор три года землю не обрабатывает – её изымают. И это, я считаю, правильно.
– В Забайкалье, на Дальнем Востоке хотят отдавать землю в аренду китайцам. Вы это приветствуете?
– Почему бы и нет? Если в тех местах на земле некому работать, нужно дать её тем, кто к этому готов.
Да здравствуют санкции?
– Говорят, санкции – хорошо. Помогут они нашему сельскому хозяйству?
– Я считаю, что помогут, хотя не всё так радужно. Цена на российскую продукцию поднялась. Ожидаемая цена на подсолнечник – 20 рублей за килограмм. В прошлом году была 10. Потребность в наших продуктах есть. Недавно баржа пшеницы из Ульяновска ушла на Иран. И половина этой баржи была загружена нашей пшеницей. Но вот что вызывает вопросы: почему настолько дорожают наши дизельное топливо и бензин? Это же целиком наш российский продукт. То же самое: электроэнергия, газ.
Весной на нашем рынке был недостаток минеральных удобрений, поскольку всё шло на экспорт. Нашим производителям с ростом доллара и евро, выгодно было всё это отправлять за границу. Выручки-то в два раза больше! Внутренний рынок опустел, мы даже втридорога не могли купить. Дошло до премьер-министра Медведева, он пригрозил: если вы не обеспечите внутренний рынок России, я вам введу пошлину на вывоз.
После указа ситуация немного стабилизировалась.
– Я слышал, вы хотите памятник семечке поставить?
– Болтают. Кто-то где-то услышал, сказал другому. И пошли обсуждать эту тему. С другой стороны – почему бы и нет? Я к подсолнечнику очень уважительно отношусь. В самые тяжёлые, засушливые годы нас спасал именно подсолнечник. Вспомнить хотя бы 2010 год. Думали, не вытянем. И вдруг у нас прошёл один-единственный дождик, и попал он именно на подсолнечник. Тогда мы получили 17 центнеров, для той засухи рекордный урожай по области. Цена на подсолнечник сложилась высокая, мы смогли выжить и продолжить работу.
Комбайн от «Ростсельмаша». Идёт культивация полей. подсолнечникаФото: АиФ/ Алексей Юхтанов
– Семена закупаете импортные?
– До прошлого года мы работали только на импортных: Франция, Испания. В этом году пошли на эксперимент: купили восемь разных гибридов российской селекции: Краснодар, Воронеж, Саратов. Виды пока неплохие – и на импортные, и на наши сорта.
– Вопрос фантастический. Допустим, где-то рядом оборудовали пункт по уничтожению санкционных продуктов. И хотят нанять вас с вашей техникой – давить, уничтожать эти продукты…
– Это нереально. У меня просто рука не поднимется. У нас в стране, я считаю, очень много нуждающихся. Находясь в командировке в Германии, я видел, как «арестованные» продукты везли, по крайней мере, на свиноферму. Но зачем давить-то? Вы в Самару ездили? Там около поселка Мирный уже полвека горит труба: сжигаются газы, образующиеся после нефтепереработки. Можно теплицы отапливать, квартиры!
– Кстати, у нас в области хотят использовать ветряки и солнечные батареи.
– Мы тоже заключаем договор на поставку ночных светильников, которые заряжаются от солнечных батарей. Снизу диодные лампы, сверху накопители. Будем освещать ими базу и село.
С храмом по пути
Проезжаем мимо полуразрушенного церковного здания, где в советское время располагался клуб. Токарев показывает восстановленную столовую, общежитие, переделанное под квартиры, базу хозяйства с зернотоком и вновь смонтированными складами-ангарами, привезёнными сюда из Цильнинского района – от разорившихся предприятий, ростовские комбайны, которые готовятся к уборке подсолнечника. После этого посмотрели, как идёт культивация полей и сев озимых.
– Я слышал, вы собираетесь восстановить церковь?
– Да, мы этого хотим, и, если будет благословение от владыки, приложим все силы.
– Вы православный, верующий?
– Конечно, я верующий. Когда у нас начинается сев, приезжает батюшка, окропляет семена. Когда в этом году стояла засуха, проводили молебен на полях. Через два дня после молебна прошёл дождик, снял напряжение и спас ситуацию. Всегда обращаемся со своими просьбами к нашему Творцу.
– Над школой не было угрозы «оптимизации»?
– Мы её отстояли. И все-таки два класса у нас отбили. 10-й и 11-й класс перевели в соседнее Богдашкино, понизили до девятилетки. Я нынешнему руководству района доказываю, что дешевле вернуть сюда два класса, чем каждый день на протяжении года автобусом возить десять человек. Все учителя живут здесь. Школу мы каждый год за свой счёт ремонтируем. Я согласен с мнением, что пока есть школа – есть село.