С 1917 по 1950 годы в Ульяновской области по политическим мотивам было репрессировано свыше 22 тысяч человек. Более двух тысяч из них расстреляно. От таких цифр - мороз по коже. За каждой - сломанные судьбы, боль утраты, трагедия нескольких поколений...
В 2000 году Конституционный суд вынес определение, по которому дети, оставшиеся в несовершеннолетнем возрасте без попечения одного или обоих родителей, необоснованно репрессированных по политическим мотивам, тоже признаются репрессированными. Такая мера позволяет им пользоваться льготами, предусмотренными законодательством.
С каждым годом их становится все меньше. Но они несут страшное бремя памяти, чтобы подобная трагедия не повторилась.
Самый гуманный суд в мире?
- Помнить о прошлом - значит не допускать ошибок в будущем, - считает Юрий Павлов.
Высокий, худощавый, с пышной седой шевелюрой и пронзительным взглядом ясных голубых глаз, Юрий Никтополионович - личность яркая и выдающаяся. Многие ульяновские газеты охотно публикуют его статьи о природе и здоровом образе жизни.
Но главное увлечение его жизни - музыка.
Отец Юрия Никтополионовича, Никтополион Степанович, был сыном священника.
- До сих пор удивляюсь, как дед не попал под репрессии, - размышляет Юрий Павлов. - В то время священники обязаны были давать детям имена по православным святцам. На 3 ноября в календаре значилось единственное имя: Никтополион. Никаких других вариантов не было. Так отец стал «тем, кто ночью занимается государственными делами» - это дословный перевод его имени с греческого. На самом деле Никтополион Степанович не занимался по ночам государственными делами, а работал инженером-землеустроителем - сначала в Иркутске, потом в Узбекистане, потом перебрался в Смоленск. В 1937 году Никтополиона Степановича объявили врагом советского народа и арестовали. Что криминального совершил инженер-землеустроитель - неизвестно. Впрочем, достаточно было того, что он родился в семье священника…
В то время старшему сыну Павловых, Анатолию, исполнилось 14 лет, а младшему, Валерику, чуть больше года. В семье снова ожидали прибавления. Однако «самый гуманный суд в мире» этот факт во внимание не принял. Марию Александровну тоже арестовали как жену «врага народа» и отправили в поселок Явас в Мордовии. Юра Павлов появился на свет в тюрьме. Там же провел первые пять лет жизни. Своё детство он почти не помнит. Врезались в память лишь два эпизода: как делили с другим мальчиком кусочек сахара под кроватью, да как катался на санках с горки.
В наследство досталось лишь отчество
Старший брат Юрия, Анатолий, сменил подозрительное отчество, превратившись из Никтополионовича в Николаевича, окончил мореходное училище и стал штурманом дальнего плавания. Ходил по Волге, побывал в Англии. Выйдя в отставку, мечтал работать на механическом заводе, но побоялся даже подать заявление: при приёме на предприятие кгбэшники поднимали всю подноготную…
- Юрий Никтополионович, а Вам никогда не хотелось сменить отчество? - спрашиваю Павлова.
- Что Вы! Боже сохрани! - машет он руками. - И в голове такого не держал. Это же единственная память об отце! Разве я могу от него отказаться?! Я до сих пор слегка завидую Анатолию. Он хорошо помнил отца, говорил, что тот был замечательным человеком. Мне бы хотелось узнать об отце больше, да спросить не у кого. Людей, которые знали его, в живых не осталось. А при жизни даже имя его лишний раз упоминать боялись. Пока люди живы, мы этого не ценим, думаем, что так будет вечно. А потом человек уходит, и вместе с ним уходит целая эпоха…
- Нас с мамой освободили в 1943-м, - вспоминает Павлов. - Тогда ни о какой реабилитации и не думали. Потом уже мама стала писать прокурору области, посылать запросы в Смоленский суд. Пришел ответ, что отец реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Еще в бумаге говорилось, то он «умер, отбывая наказание». В каком году - не сказано. Думаю, его расстреляли в 1938-м.
На патефоне музыка играет…
- В конце 40-х годов мы с мамой и старшим братом переехали жить к бабушке с дедушкой в Ульяновскую область, в село Большой Чилим. Валерий остался в Москве у тёти. Тётушка иногда навещала родственников. В один из приездов она привезла патефон с пластинками. Юра завороженно слушал, как из небольшого ящичка звучали песни и мелодии. Это чудо потрясло и навсегда пленило его воображение. Юрий Никтополионович стал жадно читать книги по истории. Его интересовало буквально всё: кто изобрел граммофон и патефон, как делают пластинки. Скупал книги о жизни и творчестве создателей и исполнителей песен. Коллекция непрерывно пополнялась.
Брат Валерий, тоже увлеченный музыкой, присылал диски из Москвы...
- С тех времен у меня сохранилась чуть треснутая пластинка под названием «Шел отряд», где поет Георгий Абрамов, - рассказывает Павлов.
- А после Международного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году в СССР появились иностранные пластинки. Приезжая в столицу, я знал, в какие магазины нужно за ними ходить. Покупал и у знакомых, менялся с другими коллекционерами...
Сегодня его коллекция грамзаписей насчитывает около тысячи единиц. Среди них немало редчайших экземпляров. Например, дореволюционная пластинка с романсом итальянского композитора Луиджи Дэнца «Когда б вы поняли меня...», записи фирм «Пишущий Амур», «Сирена-электро», «Сирена Гранд рекорд» и других.
Сначала Юрий Павлов собирал дореволюционные записи периода трёх волн эмиграции. Затем увлёкся джазовой музыкой 30-40-х годов. Ему нравились и советские, и зарубежные исполнители. В квартире звучали мелодии в стиле буги-вуги, рок-н-ролл, ритм-энд-блюз, твист.
- Симфоническая классика - не моё, - говорит Юрий Никтополионович. - А вот джаз, эстрадная песня - по душе.
Увлечение музыкой повлияло не только на внутренний мир Юрия Павлова. В рабочее время он занимался холодной обработкой металла, а в свободное всего себя отдавал музыке. Он носил модную причёску с экзотическим названием «Тарзан», брюки-дудочки, галстук-шнурок и не пропускал ни одних танцев. Таких презрительно называли «стиляги». Павлова это нисколько не смущало. Он до сих пор обладает блестящей зрительной памятью и потрясающей грамотностью, хотя высшее образование ему получить не удалось…
- Я собирался поступать в Казанский технологический институт, но бабушка отговорила, - вспоминает Юрий Никтополионович. - «Юра, - сказала она, - на тебе такое пятно! Ты - сын врага народа. Так что особо не высовывайся. Выбери учебное заведение попроще. В институт тебя вряд ли примут, а нас могут задеть…».
В то время «сын врага народа» означало клеймо на всю жизнь - что-то вроде прокаженного, от таких старались держаться подальше.
Сохранить музыкальное наследие
- Звуконосители у меня разные, - хвалится Павлов. - Есть катушечный и кассетный магнитофоны, устройство для компакт-дисков. Уважающий себя коллекционер должен иметь любую технику. А вот к компьютеру отношусь отрицательно. Доставляет больше удовольствия поставить пластинку на патефон либо проигрыватель. Или послушать записи на магнитофоне. Слушая запись, подпеваю, особенно, если это «Когда б вы поняли меня..», «Стамбул», «Дунайские волны», «Бессаме мучо» - в моей коллекции, кстати, около 400 вариантов этой песни на разных языках мира. У меня собраны все песни Петра Лещенко - 176 записей с дублями разных фирм. Ценю Вадима Козина, Константина Сокольского, Аллу Баянову... Всех, впрочем, не перечислить.
В прошлом году коллекционеры звукозаписи объединились в клуб «Ретро». Его задача - сохранить и донести до слушателей богатое музыкальное наследие СССР, России, зарубежных стран. Возглавил клуб Юрий Павлов. На первой встрече, посвященной джазу, выступил джаз-оркестр «Новый дилижанс» из детской школы искусств № 9. Затем Юрий Никтополионович поведал об истории возникновения джаза за рубежом и в России. Своё выступление он иллюстрировал музыкальными отрывками из известных произведений русских и зарубежных музыкантов, редкими фотографиями.
- Жаль, что с газетной страницы нельзя воспроизвести звук, - вздыхает Юрий Никтополионович. - Мне бы хотелось, чтобы для женщин прозвучала бессмертная песня о любви - «Бессаме мучо».
Объединяющая сила музыки 
Ульяновцы увидят знаменитую пьесу Метерлинка 
Алексей Соколов: «Иногда я чувствую себя Ван Гогом с Красной речки» 
Ульяновец Кирилл Кологреев – за возрождение русской традиции 
Лука: человек-оркестр