На сцене убили Фанни. Она искала истину, а нашла смерть

12 декабря завершился очередной театральный фестиваль «История Государства Российского. Отечество и судьбы». Под занавес на суд зрителей был представлен спектакль «Фанни» московского театра «У Никитских ворот», по пьесе художественного руководителя этого коллектива Марка Розовского, поставленной им же.

Синтез истории и мистики

Стоит заметить, что спектакль получился неоднозначный, как, впрочем, и сама его героиня. Фанни Каплан была дамою, мягко говоря, со странностями. В пятнадцать лет она примкнула к анархистам, готовила покушение на киевского генерал-губернатора, правда, вместо намеченной жертвы подорвала себя, из-за чего частично лишилась зрения, да и для психики юной девицы это, похоже, бесследно не прошло. Помнят о ней до сих пор лишь потому, что 30 августа 1918 года она стреляла в Ленина и, несмотря на проблемы со зрением, попала. Именно эти пули впоследствии стали причиной безвременной кончины вождя. Как сложились бы судьбы Советской России, да и всего мира, проживи Владимир Ильич на десять, двадцать или тридцать лет дольше – неизвестно. Фанни Каплан вошла в историю женщиной, которая эту самую историю изменила, а значит, как ни крути, достойна внимания к своей персоне.

Что касается версии уважаемого режиссёра, то она стала неким синтезом истории и мистики, смесью фактов и фантазий, документальных свидетельств и домыслов. Да и сама Фанни, как оказалось, человек для автора не совсем чужой. Как признался сам Марк Григорьевич Розовский, Павел Мальков, бывший в 1918 году комендантом Кремля, который лично расстрелял убийцу Ленина, был его, хоть и не кровным, но родственником! Женою того самого Малькова была родная сестра его отчима. Ещё один дальний родственник Марка Розовского в 17 лет был казнён по личному распоряжению того же киевского генерал губернатора Сухомлинова, покушение на которого когда-то готовила Фанни. Просто мальчишка упорно не признавался, кто ему дал антиправительственные листовки, которые тот расклеивал. Кстати, этот эпизод, всколыхнувший тогда всю Россию, упоминается в финале романа Льва Толстого «Воскресение».

Обошлось без помидоров

Стоит заметить, что для показа в Ульяновске, на родине Ленина, спектакля о душевных терзаниях и физических мучениях его убийцы, вероятно, требовалась немалая смелость. Так что вопрос, не боится ли автор, что кто-то из зрителей придёт в зал с корзиной тухлых помидоров, был режиссёру задан. И Марк Розовский без ответа его не оставил: «Я тоже отношу себя к почитателям Ленина. Он был масштабной личностью, он был вождём, который хотел изменить ход истории и изменил его. Но сегодня мы знаем историю не только по учебникам коммунистических времён, мы стремимся узнать правду. И то, что говорит со сцены эсерка Каплан, - это вовсе не то, что говорит и думает Марк Розовский. Отношение в обществе к Ильичу менялось, меняется и будет меняться по мере того, как правда будет открываться. То, что Ленин назвал интеллигенцию говном – это тоже правда. Он говорил Луначарскому, что все театры надо положить в гроб. И это правда. Но ценность Ленина в другом. Он был идеалистом, он строил Утопию и сам же пострадал за собственную идею. И не всё в нашей истории сложилось по-ленински…». 

Собственно, ни один из персонажей в спектакле симпатий не вызывает, хотя иногда хочется посочувствовать то коменданту Кремля, то чекисту, ведущему допрос, то крысе, бегающей по полу, то самой Фанни. В конце концов, люди, которые творят зло, считая его добром – это самые несчастные люди, и судьбы их, как правило, трагичны.  Фанни, безусловно, безумна, но и как оставаться в душевном равновесии при той жизни, которую она себе выбрала.  Даже приступы «ясновидения», которые почему-то один в один совпадают с историческими пропагандистскими изысками 90-х годов прошлого века, эпохи «торжества демократии», выглядят как продолжение болезненного бреда. Впрочем, когда всё общество больно смутой, это не может не отразиться на психическом здоровье большинства его представителей, превращая их то в пламенных революционеров, то в палачей и тиранов, то в тех и других одновременно.  

Владимир Кустарников: «Выйти из роли труднее, чем войти в неё» Подробнее