Он работал слесарем-инструментальщиком на автозаводе и играл на трубе в самодеятельном оркестре, но в итоге стал оперным певцом, заслуженным артистом Российской Федерации, служил в Большом театре, гастролировал в Италии, Франции, Испании, Великобритании, КНР, а также Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Омске, Магадане, Хабаровске, Краснодаре. Он – наш гость, Михаил Гужов, который 24 сентября вместе с Ульяновским оркестром народных инструментов (худрук и дирижёр Артём Белов) выступит в Ульяновске.
Без мамы петь не буду!
− У меня была возможность запеть ещё в четыре года, в детском садике. Мы готовили концерт, долго репетировали. Одна девочка должна была петь. На репетициях всё было хорошо, а когда начался концерт, она испугалась, заплакала и убежала. Баянист спросил, кто может спеть. Я сказал: давайте я спою. Причём до этого ни разу рот не открывал, а тут спел. Все аплодировали, удивлялись. Это был первый успех. Маме посоветовали отдать меня в музыкальную школу. Она меня привела в Гнесинку. Зашли в класс, там комиссия сидит, все серьёзные. Маме сказали: «Вы подождите за дверью, а мы послушаем вашего ребёнка». На что я ответил: «Без мамы петь не буду!» и ушёл. На этом моя детская песенная карьера закончилась, так и не начавшись.
С завода – в консерваторию
− Учился я в обычной школе. Окончив восемь классов, пошёл в ПТУ на слесаря-инструментальщика. На втором курсе комсорг, стараясь выполнить план по участию в самодеятельности, записал меня в духовой оркестр. Моё знакомство с музыкой началось с трубы. Переиграл практически на всех духовых инструментах, кроме тромбона. После ПТУ я попал на автозавод имени Ленинского комсомола, играл в оркестре при доме культуры АЗЛК. К тому времени медные духовые я уже освоил, научился играть на гитаре. И тут пришёл новый руководитель − Виктор Иванович Соловьёв, участник Сталинградской битвы. Я ему решил показать всё, чему меня научили: поиграл на духовых, на гитаре, спел военные песни, он проникся. И как-то раз сказал мне: «Кажется, у тебя голос. Тебе надо петь». Я сначала отнекивался. Лучше работать на заводе со штампами. Но Виктор Иванович настаивал. И вот так он мне на мозги капал, капал, а потом чуть не за шиворот привёл в музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова. Меня взяли на подкурс. Я попал в совершенно другой мир. Нам преподавали искусство речи, вокал, фортепиано и другие предметы. Сольфеджио я уже освоил, когда играл на трубе. И дыхание, которое я поставил себе во время игры на трубе, правильно сказалось на вокале. Всё происходило довольно стремительно. Меня приняли на основной курс. Я понял, что оперное искусство мне гораздо ближе и интереснее, чем работа на заводе. Ушёл с завода, хотя приобретённые навыки потом в жизни пригодились. Проучился два года в Ипполитовском училище и поступил в консерваторию, в класс – тогда ещё доцента – Анатолия Александровича Лошака.
Главное – петь с душой
− В моей семье никто профессионально музыкой не занимался. Хотя отец был в армии запевалой. Мама тоже любила напевать. Предпочитала эстраду, но оперу понимала. Моё пение ей нравилось. Она приходила на спектакли в «Геликон-оперу». И когда мне кричали «браво!», говорила, это мой сын, я горжусь, что мой сын так поёт! У супруги – голос шикарного тембра меццо-сопрано.
Вдруг слышу – я пою
− Я даже не ожидал, что так быстро перейду из рабочей специальности на вокал. В
1990 году я поступил в консерваторию. В 1992 году прослушался в театр Станиславского (Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. − Авт.). Проверка-стажировка длилась месяц, потом меня взяли в штат. Это было приятно и неожиданно. В театре Станиславского тогда была очень сильная труппа, «старая гвардия», от которой многому можно было научиться: шикарный драм-баритон Анатолий Кичигин, потрясающие басы − Леонид Иванович Болдин и Леонид Орестович Зимненко, Лариса Григорьевна Штанько − колоратурное сопрано, Николай Леонардович Гуторович, Вячеслав Осипов, Борис Николаевич Кудрявцев. Все они очень сильные мастера, не просто оперные певцы, а ещё и потрясающие, невероятные актёры, которые посредством голоса могут выражать все свои внутренние артистические и вокально-исполнительские данные. Я ещё учился на втором курсе консерватории, поэтому особо не пел, набирался опыта. В основном мне давали маленькие роли, например Сурина и Зарецкого в «Пиковой даме». Я прослужил в театре шесть лет. Было немало забавных случаев. В самом начале я пел с Леонидом Зимненко. Я пел оруженосца, а он – герцога де Сильву в опере Верди «Эрнани». И в один прекрасный момент Леонид Орестович не вышел на сцену. А я выучил всю партию герцога. И запел вместо него речитативный кусок. Он потом рассказывал, сижу, вдруг слышу по радио – это что, я пою? И бегом на сцену. Вышел, допел свою арию. И уже дальше по сценарию. Опера итальянская, зрители, может, не поняли.
И вот я в Большом!
В 1997 году мне предложили прослушаться в «Геликон-оперу». Проблема с басами всегда была. Меня взяли на разовые роли. Моя первая роль была царь Египта в «Аиде» и Рамфис, верховный жрец. А основная работа была в штате театра Станиславского. К тому времени я начал участвовать в конкурсах. В 1997 году стал лауреатом конкурса Рахманинова и там же лауреатом премии Фёдора Шаляпина. В 1998 году на третьем Международном конкурсе имени Римского-Корсакова в Петербурге я получил четвёртую премию и стал лауреатом. Там было всего один Гран-при и три премии. А четвёртую премию специально ради меня сделала председатель жюри этого конкурса Елена Васильевна Образцова. Это было очень приятно.
После этого режиссёр дал мне роль герцога де Сильвы в опере «Эрнани» Верди. А потом, в 1998 году, я узнал о прослушивании в Большом театре и решил попробовать свои силы. Конкурс был − 250 человек на пять мест. И я попал в эту пятёрку. Я был настолько счастлив! В результате с театром Станиславского расстался, хотя в Большой театр меня взяли на разовые спектакли. Я пел с Марком Фридриховичем Эрмлером, с Евгением Нестеренко, с Зурабом Соткилавой. Спел много ролей – более 70 оперных партий. Из них около 40 − ведущие.
Стою, как перст, среди тайги
− Помимо театра, была ещё и концертная деятельность. Мне посчастливилось выступать с Людмилой Зыкиной. У Людмилы Георгиевны репертуар был фантастически богатый. Мы гастролировали по Дальнему Востоку. Дали концерт в Хабаровске и поехали в Комсомольск-на-Амуре. Ехать нужно было больше шести часов. Дорога тогда была вся в колдобинах. Сели в автобусы, тряслись часа три. Пришло время сделать остановку. Все разбежались по кустикам. Кругом тайга. Я тоже «разбежался». Потом вышел на дорогу, смотрю, автобусов нет. Меня забыли и уехали… Стою один, как перст, в этой тайге. А это же не просто лес – там медведи, тигры бродят. И вдруг на дороге показался джип. Я замахал руками. Джип остановился. За рулём сидел мужчина. Рядом женщина, маленькая, шустренькая, интеллигентная. Они меня подобрали, сказали, мы вас быстренько довезём, не волнуйтесь. Их лица показались мне очень знакомыми, но я не придал этому значения. Сел. Поехали. Догнали автобусы. Там уже спохватились, что меня нет. А тут и я на джипе. Я попросил, чтобы меня довезли до гостиницы. И вот Зыкина, весь ансамбль и мой чемодан поехали дальше в автобусе, а я на джипе. Оказалось, что за рулём сидел Николай Добронравов, а рядом – Александра Пахмутова. Я потом извинился, что сразу их не узнал. Вот так Зыкина меня оставила в тайге, а Пахмутова с Добронравовым подобрали.
С «народниками» − особый колорит
− Во время концертов нас тепло принимали везде, но самый горячий приём был в Тирасполе в Приднестровской республике. Там творилось что-то невообразимое. Было такое ощущение, будто я знаком со зрителями тысячу лет. В Ульяновске я пел три или четыре раза. Публика очень радушная, принимают душевно. В этот раз я буду петь с оркестром народных инструментов. Петь с «народниками» – особое удовольствие. Такой колорит! Такие краски! Ты по-новому раскрываешь свой тембр, по-другому всё чувствуешь. И это полезно. Весь опыт переносится на выступление с симфоническим оркестром. Когда оперный певец поёт с народным оркестром, он раскрывается по-новому. И публика принимает по-особому. Происходит мощный обмен энергетикой. Какая-то магия на сцене творится.
Тимофей Баранов: «В Италии оперу знают не только певцы и музыканты» 
Иван Ожогин: «Настоящее искусство об одном - о смысле жизни» 
Эдуард Дядюра: «Послушав Баскова под оркестр, кто-то придёт на Бетховена» 
Дирижёр Кирилл Ильин: Сама по себе хорошая музыка – уже повод её исполнить 
Дирижёр Андрей Данилов: «Музыка и её красота спасут мир. Я в это верю»