6 июня художник, поэт, архитектор, публицист Лев Нецветаев отметил 80-летие. Он по-прежнему творчески активен, рассчитывает по окончании всех карантинов открыть новую выставку, вынашивает множество иных планов, которыми и поделился с нашими читателями.
«До подделок не дорос…»
Сергей Юрьев: Лев Николаевич, ваш юбилей совпал с пиком кризиса, связанного с нашествием коронавируса. Как это отразилось на вашей деятельности?
Лев Нецветаев: Творчеству нападение коронавируса нисколько не мешает. Даже способствует. Не надо никуда бежать, суетиться, на что-то отвлекаться. Можно засесть – заняться завершением многочисленных задумок.
– А что наиболее значимое удалось создать за последнее время?
– Например, каталог, содержащий более тысячи работ Врубеля. Вышел он, правда, очень небольшим тиражом в издательстве политехнического университета,хотелось бы этот труд переиздать ещё раз. Он того стоит. Кстати, замечательную рецензию на этот каталог недавно опубликовали в «Литературной газете». И самая ценная глава – о многочисленных фальшивках, которые почему-то признаются подлинниками. Началось с того, что акварель, считающаяся эскизом картины «Пророк», мне показалась подозрительной, потому что в мельчайших деталях воспроизводила саму картину. Какой же это эскиз? Ясно, что кто-то делал копию. Акварель «Игра тритонов и наяд» существует в четырёх повторах, и все они считаются подлинниками, хотя это явные подделки, изготовленные разными «умельцами». Некоторые срисованы абсолютно безграмотно и позорно, но в фондах различных музеев они значатся как подлинники. Ужас!
– А полотна Нецветаева кто-нибудь подделывает?
– Увы, я пока этого не заслужил. Не дорос… А подделки были, есть и будут. Недавно Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика Игоря Грабаря с помпой праздновал своё столетие, и из трёх работ, что они выставили как наиболее выдающиеся свои достижения, две – очевидные фальшивки. Одна – по Врубелю, другая – по Серову… Позор полный.
– Но нередко степень популярности художника совершенно не соответствует реальному творческому уровню его работ.
– Недавно к нам приезжал секретарь Союза художников России Александр Греков, и я ему попенял, что они присвоили звание заслуженного художника Никасу Сафронову. А он пальцем вверх ткнул и ответил: «Это не мы…» Взять тот же портрет Путина работы Никаса. Очевидно, что всё – и сам портрет, и Кремль за его спиной – компьютерная распечатка, замазюканная сверху краской. И в такой же «технике» сделаны большинство его работ, если не все. Их и работами-то не назовёшь… Я написал по этому поводу статью для «Литературной газеты», но там её не опубликовали… Видимо, никто не хочет связываться со «звездой»…
О бедном Дантесе замолвите слово
– Ваш день рождения по удивительному стечению обстоятельств совпал с Пушкинским. И темы, связанные с Александром Сергеевичем, в вашем творчестве занимают особое место. Что вы думаете о возможности восстановления усадьбы Языковых, которую однажды посетил величайший русский поэт?
– Разумеется, очень хотелось бы, чтобы она была восстановлена. Это вполне исполнимо, поскольку есть и описания, и фотографии здания. Но и в нынешнем состоянии она остаётся местом притяжения для любителей поэзии. Достаточно сказать, что там регулярно проводились и проводятся Пушкинские праздники. Мы туда ездили вместе с известным художником, большим поклонником Пушкина Анатолием Ивановичем Зыковым. Он умер в 2008 году и незадолго до этого практически подарил около двухсот потрясающих работ Музею-заповеднику «Родина Ленина» – всю свою пушкиниану. Тогда была интереснейшая выставка, которую никто из городского и областного руководства не посетил. К сожалению, сейчас эти великолепные работы томятся в фондах и практически не экспонируются.
– У вас есть большое полотно, где у гроба Пушкина стоит несколько человек, которые ну никак не могли знать его лично. Что оно символизирует?
– Эта картина была написана в 2017 году к 180-летию со дня гибели поэта. Там изображены и современники Пушкина – Пётр Вяземский, Денис Давыдов, Василий Жуковский… Но я здесь собрал тех, кого я считаю близкими мне в понимании Пушкина – Анна Ахматова, Владимир Высоцкий, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, Владимир Костров, тот же Анатолий Зыков и другие. И неважно, насколько это известные люди. Важно, что они любили и понимали его творчество, в какой-то мере стали его продолжателями. Надеюсь, что в этом году всё-таки состоится моя выставка, и я хочу ещё поработать над образами, прежде чем выставлять полотно.
"Все в жертву памяти твоей..."
– На картине вы и себя изобразили. Кем лично для вас является Пушкин?
– Гений он и есть гений! Правда, личность его и поступки некоторые «знатоки» и «исследователи» трактуют не всегда верно. Может быть, кто-то сочтёт это кощунственным, но мне хотелось бы сказать несколько слов в оправдание Дантеса. Дуэль затеял именно Пушкин, написав Дантесу оскорбительное письмо. Уже раненый, Пушкин лёжа долго целился и точно попал. Француза спасла случайность. Пуля попала в руку, которой тот прикрывал грудь, а потом в пуговицу. Да, он действительно любил Натали, но никогда не покушался на её честь. И в его письмах к Геккерену есть свидетельство, что она ему писала, мол, вы можете меня любить, но я своего долга не нарушу… А к моменту дуэли Дантес уже был женат на Екатерине, сестре Натали. Есть исследование, что пистолеты того типа, что был у Дантеса, при выстреле давали подскок, и само попадание могло быть случайным. Это Дантес шёл на смерть, но судьба, Бог, провидение оказались на стороне Пушкина, не дав ему стать убийцей.
Всё связано неразрывно
– Ваша деятельность очень многопланова – это и живопись, и литература, и искусствоведение. Наверное, непросто выделить что-то главное.
– Это бывает по-разному в каждый момент жизни. Вот сейчас я полностью погружён в создание семейной хронологии. У бабушки со стороны отца был двоюродный брат Михаил Иванович Романов, который потерял ногу на Гражданской войне. А в их доме раньше была земская изба, где остался огромный короб с бумагами. И он, вернувшись домой, с ужасом вспомнил, что, будучи мальчишкой, делал из тех бумаг кораблики. Но многие документы всё-таки сохранились. В 1929 году в Архангельске вышла его книга «История одного северного захолустья»… И там он нашёл документы, где упоминаются наши предки вплоть до 1623 года. Эта тема очень интересна, и я пытаюсь её продолжить. Среди моих родичей есть множество людей с очень интересными судьбами.
– А возникает ощущение, что в истории собственной семьи читается и история России?
– Конечно. Всё связано неразрывно.
– По образованию вы архитектор и много работали над созданием облика современного Ульяновска. Что вам представляется наиболее значительным?
– Недавно я давал интервью одному из местных телеканалов, и там меня назвали автором проекта здания Дома техники. Это не так. Автор – Серафим Николаевич Титов, а я лишь один из соавторов. Совершенно не желаю, чтобы мне приписывали чужие заслуги. Мне и своих вполне хватает… Мой первый проект – здание салона «Юбилейный» на улице Гончарова. Потом появился магазин «Дом одежды» на углу улиц Минаева и 12 Сентября. Комплекс общежитий педагогического института, к сожалению, так и не завершили, поскольку планировался огромный комплекс – целый городской квартал. Моя работа – двенадцатиэтажки у Пушкарёвского кольца при въезде в Засвияжский район, множество объектов, в том
числе и по области.
– Архитектуру того времени многие обвиняют в безликости и однообразии. А что вы по этому поводу думаете?
– Конечно, доминировали типовые постройки, но в тот период были и выдающиеся сооружения. Например, тот же Ленинский мемориал или новый корпус педагогического института, Дом Советов на улице Радищева. Был создан уникальный архитектурный стиль, который я называю советским модернизмом. Ему свойственны лаконизм, чёткость, предельная целесообразность. В СССР работало много ярких талантливых архитекторов, и их работы отличались от представителей Запада большей технологичностью. Если вспомнить, например, знаменитое здание оперного театра в Сиднее архитектора Йорна Утзона, то оно конструктивно было так неразумно, что строительство растянулось лет на двадцать. Это сейчас и здесь расплодились вульгарные «буржуйские нахлобучки», построенные явно на вкус заказчика. А вкуса-то у него, как правило, и нет никакого. Украшательство, нагромож-дение несовместимых стилей ведёт к созданию архитектурных монстров, которые уродуют облик современных городов – в том числе и Ульяновска.
– А что можете сказать по поводу уровня современной живописи?
– Не стоит всё так обобщать. Что значит «уровень живописи»? Художники и сейчас есть разные, в том числе и хорошие. Художника рождает время. Например, определённое время породило Аркадия Пластова. Нынешнее время Пластова породить не может, но таланты всегда были, есть и будут. Другое дело, что не всякий талант бывает замечен.
Лев Нецветаев: «Человек жив, пока у него есть желание творить» 
Лев Нецветаев - художник, педагог, поэт 
На своём месте. Ульяновцы отстояли памятник поэту Сергею Есенину 
В пушкинском кругу. Потомки дяди поэта жили в Ульяновске 
Ульяновские спасатели переквалифицировались в поэтов