Памяти Марии Прониной: потомки посетили место, где в 1936 году была убита лучшая учительница Мелекесса

Мария Владимировна даже своей смертью дала мощный толчок развитию этого небольшого городка. А была она простой учительницей, не занимала руководящих постов, не состояла в ВКП(б) и, более того, не могла похвастаться пролетарским происхождением…

Не стала «валькирией революции»

Маша Ярова родилась в 1893 году в посаде Мелекесс Самарской губернии. О ее детстве и юности сведений сохранилось ничтожно мало. Ее родители работали приказчиками в лаках купцов Хайдаровых, Известно лишь, что она с отличием окончила начальную школу, а потом уехала в Самару, где четыре года училась в земской учительской семинарии, в которой готовили учителей для церковно-приходских школ. Едва ей исполнилось восемнадцать лет, Мария Владимировна начала педагогическую деятельность - 1911 году получила назначение в деревню Новая Куликовка Ново-Малыклинской волости, что находилась в 35 верстах от родного посада. Через три года молодая учительница «пошла на повышение» - ее перевели в волостной центр, где находилось двухклассное училище. Здесь-то её и застала сначала революция, а потом и Гражданская война. Молодая девушка примкнула к красным – едва ли по убеждениям, скорее, из врожденного чувства сострадания. Нет, она не ходила в атаки с винтовкой наперевес, не стала «валькирией революции», но рисковала собой не меньше тех, кто шел в бой, несколько лет проработав медсестрой в тифозном бараке. Но и в это время она не отступила от своего призвания, обучая красноармейцев читать и писать.

В 1919 году, когда война откатилась на запад и юг России, Мария вернулась в Мелекесс, где была направлена на работу в школу первой ступени. Так она и трудилась – сначала в начальной, а а потом в средней школе №1. Сложилась и личная жизнь – в середине 20-х годов вышла замуж за счетовода Петра Пронина, с которым первые годы прожила в любви согласии, родив ему двух дочерей – Валентину и Евгению. Даже потом, когда муж пристрастился к «зеленому змию», она прощала ему и это... А вот себе она не могла позволить ни малейшей слабости, целиком отдавая себя работе и воспитанию дочерей. Ее любили все – и дети, и соседи, и родители ее учеников проникались к ней глубочайшим уважением. Вскоре и власть признала ее заслуги, направив зимой 1936 года делегатом на Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов, где она, «в числе 220 его лучших избранников», занималась редактированием текста Сталинской Конституции СССР.

Поздним вечером 11 декабря, возвращаясь со съезда, она прибыла на поезде на станцию Мелекесс, с подругой направилась к своему дому и, как потом сообщала официальная советская пресса, «была зверски убита классовыми врагами».

Но, как оказалось, в тот момент, когда трагически закончилась ее жизнь, было положено начало легенде…

Смерть, всколыхнувшая страну

Естественно, убийство делегата Съезда Советов не могло считаться рядовым преступлением. Жителей города тогда пребывали в тревожном ожидании – с одной стороны, все искренне желали, чтобы убийцы были найдены и получили по заслугам, а с другой – многие опасались вспышки репрессий. И эти ожидания отчасти оправдались. Сложившуюся в городе обстановку, основываясь на документах тех лет, описывал куйбышевский писатель и краевед Михаил Тумшис. По его данным, в Мелекессе чекистами и милиционерами был устроен "полный шмон", прочесывались все притоны, злачные места и сборища уголовного элемента. Время от времени начальник Куйбышевского управления НКВД Фома Леонюк телеграфировал в Москву: "...опергруппа работает напряженно". Работала она действительно напряженно: за неделю было задержано 80 человек, из них передано "на тройку" и в суд пять человек, освобождено 23 человека и под арестом находилось 52 человека. Под подозрение попала и попутчица Прониной, Овчинникова. Чекисты никак не могли поверить в случайность их встречи. Их настораживал и тот факт, что "...при убийстве ее не тронули и вещей ее не взяли".

Мелекесс, где тогда проживало 35 тысяч человек, действительно был городом опасным для жизни. В 1935 году здесь было совершено пять убийств, в 1936 году - восемь. При этом, мелекесская городская милиция не славилась высоким уровнем раскрываемости преступлений: например, из восьми убийств, совершенных в 1936 году, было раскрыто лишь три.

Так что, не прошло и недели с момента убийства Марии Прониной, как краевое милицейское начальство было вынуждено "капитулировать», и 17 декабря Леонюк направил в Москву телеграмму с просьбой «прислать в помощь пять человек работников уголовного розыска и эксперта".

Фото: архив Димитровградского краеведческого музея

Резонансное дело

Поскольку дело держал на контроле «всесоюзный староста» Михаил Калинин, лично знавший Марию Пронину, да и сам Сталин требовал «держать его в курсе», в Мелекесс были направлены лучшие оперативники, а следственную группу возглавил сам начальник МУРа Виктор Овчинников.

Ход расследования подробно описал в своем рассказе из серии «Записки следователя» известный писатель Лев Шейнин, который сам много лет был следователем МУРа.

20 декабря 1936 года бригада МУРа прибыла в Мелекесс. Перед ней стояла задача: в кратчайшие сроки в чужом и незнакомом городе раскрыть преступление, совершенное десять дней назад, когда свежих следов не осталось и в помине. На первом же совещании москвичей озадачила односторонность расследуемой версии - убийство по политическим мотивам. Банальное предположение, что убийство Прониной может быть делом рук обыкновенных грабителей, ранее вообще не рассматривалось. Следователям из Москвы даже отказали в эксгумации тела убитой, мотивируя это тем, что «на могиле с утра до вечера делегации, венки, пионеры, речи, представители общественности и родственники...» Так что, следствие пришлось начинать с изучения архивов местной милиции, суда и прокуратуры. И эта бумажная работа вскоре начала давать результаты. Оказалось, что «глубокие, очень узкие входные отверстия» орудия убийства, которые были зафиксированы в протоколе вскрытия тела Прониной, фигурировали и в ряде других нераскрытых дел. В одном из таких дел была обнаружена анонимная записка, автор которой сообщал, что жертву преступления убили местные бандиты Розов и Федотов. В письме сообщалось, что Розов убил местного жителя, приревновав его к Лизке Косой. Среди множества мелекесских Елизавет следователям вскоре удалось найти девицу с «погонялом» Лизка Косая. На допросе она долго запиралась но, в итоге, «раскололась»: Сашка Розов действительно ревновал ее к некому гражданину Малову и не раз грозился его «пришить».

Вскоре подозреваемые были задержаны, и 24 декабря арестованный Александр Розов дал первые признательные показания. Отпираться смысла не было, поскольку у него в доме были обнаружены вещи убитой, а на его одежде – следы крови. Вечер 11 декабря он встретил на вечеринке с двумя приятелями Виктором Федотовым и Дмитрием Ещеркиным. После танцев и выпивки их потянуло на свежий воздух, и, шатаясь без дела по ночному городу, они "...заметили двух женщин, которые шли с вещами". Сам момент убийства преступник описал так: "...Я и сам не знаю, как у меня возникла мысль ограбить этих женщин. У дома на Больничной улице я бросился к одной из них и схватил ее за горло. Она стала кричать, и я стал наносить ей удары ножом. Витька и Митька в это время стояли рядом. Потом они убежали к кладбищу, а я взял чемодан этой женщины и побежал за ними».

Всем – по заслугам

С 17 до 20 января 1937 года в Мелекессе прошел открытый судебный процесс над убийцами и их сообщниками. Приговор выездной сессии Верховного Суда РСФСР был суровым: Розов, Федотов, Ещеркин были осуждены к высшей мере наказания - расстрелу. Через четыре дня после оглашения приговор был приведен в исполнение.

"Мелекесское дело" стало роковым и для многих местных руководителей: были сняты со своих постов первый и второй секретари Мелекесского райкома партии, редактор районной газеты и прокурор района. Начальника райотдела НКВД вообще посадили на пять лет за то, что "...не принял никаких мер по охране Прониной, после убийства также никаких мер к розыску убийц не принял, так как был пьян и руководить операцией не мог". «Чистка» прокатилась по всему Куйбышевскому краю: лишилось должностей или пошло на понижение более сорока процентов руководящих работников краевой рабоче-крестьянской милиции. Зато московские оперативники удостоились личной благодарности Михаила Калинина и орденов «Знак Почета».

Кстати, именно после убийства Марии Прониной городские власти резко озаботились обустройством уличного освещения. В считанные дни было сделано то, на что в иной ситуации ушли бы годы: на улицах Мелекесса было установлено более 100 электрических и около 300 керосиновых фонарей.

Марию Владимировну похоронили рядом с братской могилой красноармейцев и жителей Мелекесса, расстрелянных здесь белогвардейцами за время Гражданской войны летом и осенью 1918 года. Сначала здесь был установлен простой деревянный обелиск с мемориальной доской: «Лучшая учительница города Мелекесса, делегат чрезвычайного VIII Съезда Советов, член редакционной комиссии по установлению окончательного текста Конституции СССР. Зверски убита классовыми врагами на боевом посту в пути со Съезда 11 декабря 1936 года». В 1954 году обелиск заменили на каменно-бетонный, а в1981 скульптор Василий Шелонов создал на этом месте монументальную композицию «Трубач революции» со скульптурными портретами Марии Прониной и Героя Советского Союза Аркадия Барышева, которого похоронили здесь же в 1956 году.

Эхо минувшего

В конце марта, когда димитровградцы отмечали 120-летие со дня рождения Марии Прониной, в город приехала целая делегация ее потомков. Судьба занесла дочерей Марии Владимировны в Азербайджан, и именно оттуда прибыли две ее внучки, Светлана и Аида, правнуки Руфад, Фауд и Мурад, а также правнучка Лейла.

Они-то и рассказали о судьбе дочерей погибшей учительницы. Валентина Пертовна всю жизнь также проработала учительницей, и в последние годы была завучем 134-й школы города Баку, была награждена медалями «За трудовое отличие» и «Доблестный труд» и умерла в 1983 году – прямо в школе. Сердце не выдержало – дали о себе знать нелегкое детство и трудная работа. Ее сестра Евгения, закончила Ульяновский пединститут , работала в Ульяновске и Самаре, была депутатом горсовета, а после смерти сестры уехала в Азербайджан к племянницам, где и умерла в 1996 году. Им было 11 и 9 лет было, когда не стало их матери, но та запомнилась им вечно сидящей над тетрадками…

Так что, сейчас имя Марии Прониной стало еще одним символом – единства народов, которые некогда проживали на территории огромной и могучей страны, к Конституции которой она приложила руку - Союза Советских Социалистических Республик.

Фото: архив Димитровградского краеведческого музея.