Великая отечественная война глазами участницы сталинградских событий

На первый-второй…

Сначала был запасной батальон, но недолго. Очень скоро приехал туда молодой веселый лейтенант на грузовике: «Девчата, кто хочет в 13-ю дивизию, давай ко мне!». В 13-ю хотели все, уже тогда гремела слава о ее гвардейцах, и именно эта дивизия потом отбила Мамаев курган у фашистов.

Зоя оказалась в числе самых проворных, и молодой лейтенант умчал девушек на своем грузовике к новой фронтовой жизни. Они приехали в Рыбачье, а за Волгой - уже Сталинград. Девчат построили, поздравили с прибытием в боевую часть и дали команду рассчитаться на первый-второй. Первые - на фронт. Вторые – на ПАХ (полевую армейскую хлебопекарню). Зоя оказалась вторым номером.

Девчонок повели в пекарню, где работали одни мужчины. За неделю они должны были обучить новых хлебопеков делу, а сами уйти в сталинградские окопы.

Работа была физически очень тяжелой: туда-сюда таскали восьмидесятикилограммовые мешки с мукой. Сначала муку высыпали на решето, потом просеивали, месили тесто руками, никаких приспособлений. В пекарне, разместившейся в землянке, было пять печек, в каждую сажали по сто буханок… Работали в три смены по 12 часов. Сами пилили, кололи, таскали дрова. Сами носили ведра воды с речки Верблюдки. Сотни ведер!

Зоя Трофимовна Лексина: «Вот такая я боевая бабушка». Фото автора

 - Страшно далеко было идти за водой, да и берег крутой, скользкий, - рассказывает Зоя Трофимовна. - По осени было еще ничего, а зимой мороз под 40 градусов. Скользко. К реке спускаешься - падаешь, а подниматься того хуже: поскользнешься, вода из ведра выливается, да прямо на тебя. Приходишь в цех, а шинель – как сосулька, снимешь ее и - на проволоку, рядом с топкой. Чтоб до следующего раза высохла. Нас когда призвали, дали мужское обмундирование и сапоги 45 размера. Только к лету мы получили женскую форму.

Так и пекли хлеб под бомбежками под обстрелами. Ночами мешки с хлебом доставляли к переправе, а там свист снарядов, светопреставление…

2 февраля закончилась Сталинградская битва. Жутко было ходить по разбомбленному Сталинграду: мертвые немецкие солдаты штабелями лежали на улицах города. Наших убрали.

На Курской Дуге смерть играла

Из Сталинграда дивизия отправились на Курскую Дугу.ПАХ разместили в овраге. А километрах в трех от него – арсенал.Было лето, однажды девчонки-пекари посадили хлеб в печи и побежали вниз, к ручью – воды попить, развеяться. Они уже возвращались, когда начался налет вражеской авиации.

- Немец не нас бомбил, а арсенал, - рассказывает Зоя Трофимовна. – Визг, грохот, ужас… Мы все попадали на землю. И как это объяснить – не знаю, но меня будто кто подтолкнул, и я отползла с тропки чуть в сторону. И едва успела, как ровно в то место, где я лежала, вонзился осколок от снаряда. Когда немец улетел, я стала этот осколок из земли тащить, он поддавался с трудом, и был совсем еще теплым. Вытащила и принесла в цех, показываю девчонкам:«Вот моя смерть, заберу его домой, буду детям и внукам показывать. Чтобы жизни цену знали».

А на другой день немец повторил налет. Девушки как раз выложили хлеб в формы, собирались в печь сажать.

- Не помню, была команда или нет, но всех как ветром сдуло из палатки. Остались я и начальник смены, - говорит Зоя Трофимовна. - Он посмотрел на меня: «Что девонька делать будем?». Сажать, говорю, хлеб в печи будем. У Ивана Ивановича была большая лопата, я на нее по две формы ставила и вперед – пять печек по сто буханок... А немец бомбит, вокруг грохот, визг снарядов….

На следующий день, ближе к вечеру, в пекарню пришла группа старшин: «Ну, девчонки, мы вас еще больше зауважали, хлеб-то у вас с металлом…» Выяснилось, что когда солдатам хлеб нарезали на пайки, во многих буханках оказались осколки. Мы, как услышали это, посмотрели наверх, а палатка-то вся изрешечена: осколки на пекарню во время бомбежки дождем сыпались, но ни меня, ни Ивана Ивановича ни один осколок не задел.

Ивану Ивановичу по поводу этого случая дали двухнедельный отпуск, его деревня была рядом, и он уехал к семье. А Зоя отказалась: некуда ей было ехать. Не в разбомбленный же Сталинград… Поэтому дело ограничилось объявлением благодарности перед строем, командир сказал девушке: «Представим тебя к медали». До сих пор представляют…

О муже

Муж Зои Трофимовы тоже прошел Сталинград, но встретились они позже.

- Как я познакомилась с мужем? Сейчас расскажу, - улыбается она. - Мы тогда в Польше стояли. И как-то подруга позвала меня отмечать октябрьские праздники, торжество устроили в столовой. А там подходит ко мне невысокого росточка капитан, приглашает танцевать, я честно признаюсь, что не умею. А он настаивает, говорит, что научит. А во время танца капитан говорит: «Я Алексей. А ты?» Отвечаю: «Тридцать «Я». Танцевали мы с ним несколько раз. Он все допытывался, какое имя… Никак не мог разобрать моего «ребуса», что это такое «30 «Я», так и пришлось ему сказать: «Зоя!»

Не сразу Зоя ответила на чувства капитана, хоть и показался он ей симпатичным. На фронте женщине приходилось держать оборону, всякие случаи были… Этого Зоя Трофимовна не отрицает. Чего уж лукавить: про ППЖ (походно-полевые жены) не выдумки, были они на самом деле. И не могла Зоя Вертемьянова откровенно принять ухаживания Алексея Лексина, пока не убедилась в чистоте и серьезности его намерений. Войну Зоя закончила в Праге... Демобилизовалась и по вольному найму устроилась машинисткой в политотдел, потому что майор Лексин (да, в то время уже майор, не капитан) не отпустил ее домой… Там же, в Праге, и поженились. А «зарегистрировал» их командир дивизии на свой, военный, манер.

- У меня в красноармейской книжке прямо так и отмечено, что в апреле был издан приказ о вступлении в брак... А в декабре 1945 мы с мужем уехали в Россию, в Ленинград, мужа туда направили учиться. Уже потом я поехала в Сталинград, к маме.

Зоя и Алексей Лексины прожили 44 года душа в душу, родили двоих детей. Муж всегда боялся, что жена уйдет раньше (у нее с войны были серьезные проблемы со здоровьем), говорил, что без нее не проживет. Он умер 23 года назад.

Про осколок

А что же с памятным осколком с Курской дуги? Увидели его дети, внуки?

- До конца войны я с ним не расставалась, а 10 мая 1945 года погибли все наши вещи с мужем – и мой военный дневник, и тот осколок, - рассказывает Зоя Трофимовна. - Мы уже были в Праге, а вещи отправили обозом. Война закончилась еще вчера, люди, которые были при обозе, чувствовали себя спокойно, расслабились, никто не ждал беды. И той же дорогой немецкий генерал Манергейм со своей танковой дивизией шел сдаваться американцам. Так и прошел прямо по нашему обозу. Повозки разлетались в щепки. Наша телега попала прямо под колеса немецкого танка, погиб Алеша Пшеничный, наш ездовый, такой хороший парень. До сих пор помню, как в Германии мы с мужем смеялись, когда он рассказывал про Пшеничного: «Представляешь, сидит на пригорке, около него гора пустых бутылок, говорит: «Товарищ майор, ну шо цэ такэ, шестую бутылку пью – шипэ, а не берэ…». А было тогда тепло, солнечно, и нагретое шампанское, которое он откупоривал, «стреляло» и выливалось из бутылок фонтаном. Что там ему оставалось…

Погиб наш Алеша, очень жалко его. Так что осколок я до дома не довезла – не получилось. А вот книжка красноармейца до сих пор со мной, 10 мая 1945 года лежала она у меня в нагрудном кармане, а не с вещами. И из фотографий фронтовых у меня одна осталась, потому что я отправила ее домой по почте.

Мирный постскриптум

- Восемь классов и девятый коридор – вот и все мое образование после войны. Новые мои «мирные» друзья-знакомые удивлялись: «Как же это так?». Так вот: война выучиться не дала. Но образование я все-таки получила, даже закончила педагогический институт. Работала учителем русского языка и литературы. В Ульяновске, в 13-й школе, организовала музей «У войны неженское лицо». Привлекла к его работе 64 женщины-фронтовички. А сейчас…звоню одной, говорят: нет ее уже. Звоню другой, третьей… Никого из них уже не осталось. А из сталинградских фронтовых подруг осталась одна – Вера Глухова, перезваниваемся с ней.

Недавно решила восстановить в памяти фронтовые события, всю ночь не спала, а потом подумала: а кому-нибудь теперь надо?.. Ведь что иногда от молодежи слышать приходится: при немцах бы лучше жили.

Читаю газеты, телевизор смотрю, вижу, как пытаются войну преподнести по-новому. Не дело это – историю переписывать и передергивать. Конечно, всякое было, но главное, что на самом деле народ страстно хотел этой Победы и сделал невозможное, чтобы она была.

У Зои Трофимовны хранится вырезка из газеты «Известия» 1983 года. Это статья фронтового спецкора Юрия Белята о встрече с девчонками-пекарями осенью 1942, есть в ней такие строчки: «…выскакивает из раскаленной пекарни беловолосая девчонка и, смеясь, вскрикивает: «Ой, до чего же хорошо на воле-то! Слаще сахара осенний воздух!»… Это была Зоя.

Смотрите также:

• Война и мир Капитолины Тиуновой (10.07.2012) →
• Война и мир Капитолины Тиуновой (11.09.2012) →
• Тем, кто хочет слышать →