С. Юрьев: Леонид Николаевич, как вы попали в Ульяновск в начале вашей творческой карьеры?
Л. Лазарев: Ульяновск сыграл в моей жизни удивительную, можно сказать, мистическую роль. В 1957 году я направил заявку на участие в фотоконкурсе, который объявил оргкомитет Фестиваля молодёжи и студентов в Москве. И вдруг, к собственному изумлению, я получил вторую премию! Были поздравления, были публикации в газетах, но главная суть подобного успеха в том, что он окрыляет, заставляет ставить перед собой более серьёзные цели.
Большинство тех, кто участвовал в конкурсе, получили приглашения поработать в различных центральных изданиях. На меня «положил глаз» главный художник журнала «Советская женщина» Кирик Орлов, на редкость добродушный, но крайне требовательный человек, если дело касалось работы.
А мои родители, артисты цирка, выступали с номером «Мотогонки по вертикальной стене» и в это время гастролировали в Ульяновске. Перед тем, как начать новую жизнь, которая сулила командировки, встречи с людьми, съёмки, публикации, я отпросился у Кирика Владимировича в краткосрочный «отпуск», чтобы встретиться с ними и немного отдохнуть. Он, конечно, отпустил, но предложил что-нибудь сделать для газеты, которую планировалось издать к Всемирной выставке EXPO-1958 в Брюсселе. И фотоматериалы с родины Ленина были бы весьма кстати… Мне даже выдали официальную бумагу с просьбой оказывать всяческое содействие.
Приехал я в Ульяновск в мае, и провёл здесь три месяца. И это было то время – что называется, на взлёте. Чувство, что я снимаю не только для себя, что многое из того, что я сделаю, будет опубликовано, толкало на поиски. Это было золотое время находок, самоутверждения. И тогда мне не раз удавалось найти очень удачные ситуации для съёмки.
- И какое впечатление на вас произвёл город?
- Я впервые оказался в городе на Волге, и тот простор, который я здесь увидел, который прочувствовал, сам по себе оказал серьёзное влияние на мой настрой. Даже надеялся встретить бурлаков на Волке, но почему-то не встретил…
Меня поразила река, мост через неё, памятник Ленину. Я даже попытался средствами фотографии подчеркнуть его монументальность.
- Но тогда, вероятно, были не лучшие времена для творческого самовыражения…
- Тогда человек с фотоаппаратом вообще был редкостью. Боле того, он вызывал подозрения. Когда я фотографировал мост через Волгу, стоя на мусорной урне, меня даже «повязали» местные жители, приняв за шпиона и препроводили в здание КГБ на улице Льва Толстого. А когда я сказал, что снимаю для Брюсселя, тут уж точно собрались дело о шпионаже заводить. Спасла только бумага, выданная Кириком Владимировичем. Сравнительно недавно об этом эпизоде я написал рассказ «Мост на ту сторону», который был опубликован в журнале «Техника – молодёжи» и в сборнике моих рассказов и фотографий, изданном в прошлом году Ульяновским государственным университетом при поддержке кафедры истории Отечества.
Так что, Ульяновск мог стать для меня не точкой взлёта, а точкой падения… Но, к счастью, обошлось.
- Как бы вы охарактеризовали вкус той эпохи?
- Это было время, когда менялись сами представления о фотографии и особенно – о фотожурналистике. Если раньше приветствовалась постановочная съёмка, где должна быть выверена каждая поза, выражение лиц, то во второй половине 50-х годов начала развиваться по настоящему репортажная фотография, требующая умения видеть момент, быстроты реакции, проникновения в реальность. Мы уже не были задавлены обстоятельствами, требованиями и страхами. Мы уже умели рисковать.
В Ульяновске я просто ходил по городу в поисках интересных сюжетов.
Второй раз я был здесь в декабре 1969 года, накануне 100-летия со дня рождения Ленина – уже в официальной командировке от журнала «Кругозор». Но того успеха, как первый визит уже не было. Была нормальная спокойная профессиональная работа по Ленинской тематике.
- А сейчас ваши творческие планы связаны с Ульяновском?
- И сейчас меня в Ульяновске окружают люди, которые понимают, что как фотохудожник я родился именно здесь. Издательский центр УлГУ выпустил календарь, с моими снимками, сделанными в вашем городе. Кстати, в Москве творческие идеи меня посещают гораздо реже, чем здесь. Это просто какое-то мистическое явление: как только я приезжаю в Ульяновск, как рождаются новые мысли, появляются силы на работу.
Вот недавно мне попались работы шотландского фотографа XIX века Вильяма Каррика, который значительную часть жизни провёл в России и в 1870 году посетил Симбирскую губернию, создав здесь массу образов местных жителей – крестьян, мещан, купцов… У меня сейчас зреет идея сделать нечто подобное - своеобразную энциклопедию в лицах и пейзажах сегодняшнего Ульяновска.
Прошлым летом я посетил село Верхняя Маза, где была усадьба Дениса Давыдова. И вся дорога от Ульяновска состояла из потрясающих пейзажей. Поверьте, я очень много путешествовал, но ничего подобного никогда не видел. Я просто в диком восторге. Потом я сказал местным жителям, что на такой красивой земле должны жить красивые и богатые люди. Ответили мне смехом. Согласились, что с красотой здесь всё нормально, а вот о богатстве пока думать рановато…
Но мне было бы интересно создать образы местных жителей на фоне местных пейзажей, передать характеры, настроения, какие-то жизненные ориентиры. В этом-то и смысл художественной фотографии. Это было бы «коллективное письмо» потомкам…
Я готов над этим работать сутками до конца своих дней. Но без содействия местных властей такую работу выполнить, к сожалению, невозможно…
- Где, по-вашему, проходит грань между фотоискусством и любительской фотографией?
- Это больной вопрос… Фотоискусство – удел немногих. Это как живопись. Есть настоящие художники, и есть люди, которые балуются красками. Художник это, прежде всего, мыслитель. А средством воплощения творческих замыслов может быть и кисть, и фотоаппарат, и любой другой инструмент. Можно овладеть техникой фотосъёмки, но этого недостаточно для создания художественных образов.
- Как случилось, что вы снова после долгого перерыва приехали в Ульяновск?
- Всё началось со старого снимка, что я сделал в Ульяновске. Мне позвонил студент УлГУ Дмитрий Лунин - по поучению своего научного руководителя Ирины Зубовой. Интерес вызвал старый снимок, где был запечатлён мотогонщик, как потом выяснилось, отец Ирины Львовны - Лев Ерохин… Постепенно завязалась переписка, нашлись интересующие нас обоих темы, возникли творческие планы…
- Сейчас в городе вынашиваются планы издания альбома ульяновских фотографов. Объявлен конкурс… Каковы, по вашему мнению, должны быть критерии отбора снимков?
- Главное - уникальность идей и неповторимость творческого почерка. Можно научиться строить композицию, овладеть массой профессиональных приёмов, но настоящее произведение искусства может создать лишь тот, кто сохранил способность быть наивным и искренним. Наверное, из этого и надо исходить.
- А в чём, по вашему мнению, является главным стимулом к творчеству?
- По моему личному опыту, успехи в творчестве связаны с любовью. Я, вспоминая свою жизнь, могу сказать, что лучшие работы, которые до сих пор остаются предметом моей гордости, были созданы в те времена, когда я был влюблён – искренне, наивно, чувственно. Стоит кончиться любви, кончаются и творческие успехи. Кем бы ты ни был – художником, писателем, фотографом – когда любовь уходит, остаётся один профессионализм, а на нём далеко не уедешь…
Сергей Гогин: «От тюрьмы смыслов спасает только свобода слов» 
Владислав Ястребов: Музыка и религия – вещи одного порядка 
Праздник разрушенных надежд 
Сергей Хохрин: «Мы спасаем город от серости»