Тереньгульский кладенец. Зимние заметки для летних впечатлений

«Симбирская кругосветка» снова позвала в путь, к югу, в край былин и былей. Навстречу духу, что стоит на страже сокровищ да кладов.

И хоть позаметало стёжки-дорожки, на этом кусочке Симбирской земли, когда-то названном по-тюркски – «терен» и «гуль», т.е. «глубокое озеро», расположенном недалече – в 80 верстах от областной столицы, мы обнаружили много истории, правда, почти не упакованной и рассыпающейся в прах на наших глазах.

О том, чего не увидели

Так как в атласные снега закутаны дороги до скорых весенних ручьёв, мы не увидели знаменитый комплексный природный памятник Скрипинские Кучуры, почти на границе с Самарской областью: причудливых форм глыбы песчаника «разбрелись» по хвойному светлому лесу, обросли мхами и лишайниками, похожими на орнаменты с малахитовых шкатулок, и реликтовыми папоротниками. Миллионов 60 лет тому назад такие были!

Территория эта особо охраняемая, бродить по ней можно часами, посещать лучше до той поры, как быстро просыхающий апрельский лес станет пожароопасным. Экскурсантов немало, указатели на маршрутах (пока только три!) уже готовы, однако, по словам Александра Суркова – руководителя Тереньгульского креативного пространства «Третье место», ещё не установлены. Александр со товарищи ждут добровольцев-помощников, чтоб, как потеплеет, посубботничать –поубираться и добавить благоустройств на любимых полянах.

Бездонный колодец, так как не свернули с Сызранской трассы направо между остановками с приметным названием Федькино (их даже две – да с пешеходными переходами и светофорами на солнечных батареях), который в Крещенский вечерок даже в период пандемии, cо слов местных жителей, посещали сотни людей. Родник в трех километрах от основной трассы, затерянный в чаще, но с обустроенной купальней и серебросодержащей водицей, оброс легендами о разбойничьих шайках в его окрестностях, о прозрении мужицком к совести и благочестию, о воздвижении церкви в этом лесу... Да только возьми и провались она вместе с батюшкой прямо во время службы – прихожане спаслись, а водяной фонтан многометровый успокоился не сразу как будто бы. Водное зеркало в советские времена вставили в бетонную раму и накрыли металлическим блином-крышкой – дабы не искушать кого-нибудь попытками измерения глубины провала. Не ровен час: нырнет кто в Ульяновской области, а вынырнет на другой стороне земного шарика…

Кстати, на болгарском языке колодец звучит как «кладенец».

Барская цитадель

Точкой притяжения краелюбов и родиноведов давно стала помещичья усадьба второй трети XVIII (под вопросом) или XIX века – былая гордость и краса села – архитектурный памятник регионального значения, пока находящийся как раз на балансе местной администрации и весьма её обременяющий. Недавнее предписание управления по охране культурного наследия о необходимости срочно законсервировать «опасно разрушающийся дворец» – пример благих намерений. На торгах выставленный даже за рубль, он не нашёл своих хозяев-меценатов.

А флёр таинственности все плотнее окутывает это здание, говоря о котором, можно либо восторженно, с придыханием сыпать словечками «эклектика» и «классицизм», указывать на мансарду и бельведер, либо пламенно призывать к изыскательству кладов в подвалах и подземных ходах, поминая масонство и пр., либо зловеще разукрашивать изуверские наклонности генерала Скребицкого и орудия его пыток.

Но всегда можно прислушаться к опытным музейщикам-экскурсоводам, к примеру, директору районного историко-краеведческого музея Злате Климиной, чтоб ощутить притяжение старины через нити судеб: Екатерина Перси-Френч – одна из них. Последняя владелица имения, одинаково изящно скакавшая верхом и коллекционировавшая мейсенский фарфор, одинаково смело перевязывавшая раненых Первой мировой и разъезжавшая на шикарном авто по степям Манчжурии в поисках следов возлюбленного, одинаково блестяще занимавшаяся ведением хозяйства и организацией благотворительных балов, оказавшаяся в «китайском Симбирске» – Харбине. Как и прошедший через эту усадьбу со своей Народной армией Владимир Каппель на взятие Симбирска летом 1918 года.

В общем, можно просто преклониться перед полосатым столбиком с указателями, призадуматься, обойти дом, по коридорам которого теперь рыщет-свищет только ветер: от пустых оконных проемов к полузакрытым дверным, пронизывающий когда-то уютное гнездышко от самой крыши до подвальных потайных дверей сквозь щели в полах. Заходить внутрь опасно! Видеть пустые крючья для люстр под сводами с обнажённой кирпичной кладкой, закопчённые сажей стены после пожара в музейной комнате Е.М. Перси-Френч (диван кто-то поджёг) – тягостно. Уверена: дом долго не продержится.

Миг между прошлым и будущим

Где согреться после ледяного мартовского ветра? Конечно, в музеях, их в районе не один и даже не два, в каждом есть самобытные вещи: от предметов быта, орудий труда до коллекции гипсовых фигурок советского времени. В Подкуровском ДК есть даже две музейные коллекции, а вот помещений не хватает, да и не все богатство описано! Много лет Александр Васильевич Железняков собирал свидетельства своего времени – поколения детей войны. Ему нужна помощь любителей истории: и реестр составить, и придумать концепцию. А вот министру культуры региона хочется задать вопрос, будет ли ремонт помещения. Галина Маврина – заведующая подкуровским историко-краеведческим музеем – только за два последних года, объездив окрестные сёла, раздобыла столько реликвий, что просто кабинет ломится. Чего стоит находка кучки нательных крестиков – в окрестных оврагах расстреливали крестьян за чапанное восстание.

В другом селе, Молвино, что рядом с одноименной железнодорожной станцией, почитай, стоит музей деревянного резного зодчества под открытым небом. Вытянувшаяся по струнке улица – как вереница нарядных девушек: что ни дом, то своё узорочье оконных ресниц-наличников да разнообразно расцвеченных. Невозможно обойти вниманием молвинский храм Живоначальной Троицы – постройка начала
XX века (1903 г.) – классика кирпичного русско-византийского стиля. После подавления чапанного восстания в этих местах рассстрелу подверглись как и участники событий, так и церковные иконы (гласит церковная летопись). В постперестроечную пору этот храм стал и долго оставался единственным действующим в округе.

О чудесном ансамбле усадьбы, принадлежавшей последнему симбирскому городскому голове Леониду Афанасьеву, в Скугареевке без слёз не скажешь. Барский дом, словно пряник печатный, недавно законсервирован по предписанию прокуратуры, а до этого почти год уже не отапливался. Территорию вокруг него перекрыли изгородью, за которой осталось и историческое здание конного двора (именно в него обещали переселить подкуровский музей). Когда-то сам Афанасьев очень радел за открытие в ближайшем селе ремесленного класса для мастеровитых ребят для работы с металлом. Добился-таки.

А вот в советское время профтехучилище в этих пенатах готовило успешно и швей, и слесарей. Но закрыли его в 2000-е, впрочем, как и школу в тереньгульском особняке Перси-Френч. Остались на воротах не масонские символы, а перекрещенные штангенциркуль с молотком – малозаметная символика СПТУ. Ворота эти открыты, впрочем. Рядом – стилизованная под XVII в. сторожевая башня – «русский американец» Афанасьев тяготел не только к зарубежным новшествам в хозяйстве и быту, но и любил русский стиль в архитектуре…

Дождёмся лета. А пока копим планы.

След Рерихов на Симбирской земле Подробнее