Раньше мы могли оговориться – и сожалеть об этом, сейчас мы намеренно коверкаем язык – и довольны собой, – сказал при разговоре с «АИФ» диктор областного телерадиовещания Александр Тихонов.
И голос, и внешность Тихонова знакомы, пожалуй, уже трём поколениям ульяновских телезрителей. Впервые появившись на местных телеэкранах в 1970-м, он перешагнул границу тысячелетия. Недавно он отметил 75-летний юбилей – самое время подвести какие-то итоги, да и просто поговорить за жизнь.
«Фигня, которую толкают»
А. Балаев: Александр Михайлович, разрешите поздравить вас, хоть и задним числом, с юбилеем. Наверное, наивно было бы спрашивать, что для вас телевидение?
А. Тихонов: Ну почему же! Легко отвечу: телевидение – это зараза! Зараза – для тех, кто начинает работать, а уж для тех, кто смотрит – и подавно, зараза ещё большая. Это так же, как театр. Есть ведущие актёры, а есть те, кто на первые роли так и не выбился и всю жизнь играет задние ноги лошади или «кушать подано». Но даже будучи на второстепенных ролях из театра очень сложно уйти. То же самое и на ТВ.
– Вы ведь, кстати, с театра и начали, не так ли?
– Я всегда любил подражать. И потом, я рос в семье довольно известных архитекторов, и в Саратове, куда меня ещё грудным перевезли из родного Владивостока, у родителей была масса друзей из театрального мира. Так что я постоянно видел их и общался. А первым спектаклем, который я увидел, была «Анна Каренина». Кажется, в третьем классе я тогда был. Смотрел я его из директорской ложи. Помню, меня потряс в финале двигающийся прямо на зрителей поезд и бросающаяся под него женщина. Конечно, потом мне объяснили, что это «какая-то фигня, которую толкают, а вместо фар светильники включают». Но волшебство-то осталось!
– Осталось настолько, что вы поступили в театральный?
– Да, я поехал в Ленинград. Поступил в ЛГИТМиК. Так что в дипломе моём значится: «актёр театра».
– Тем не менее, вы связали жизнь с телевидением. Почему?
– Знаете, ещё когда я занимался в драмкружке в Саратове, мой голос отмечала руководительница и прекрасный педагог Наталья Иосифовна Сухостав, но при этом она намекнула, что у меня нет театральной фактуры. Слова эти я запомнил. А когда вернулся из Ленинграда в Саратов, там как раз объявили набор на ТВ. Тут-то мне и помог мой голос!
Счастье за восемь рублей
– О театре позабыли начисто?
– Нет, что вы! Более того, у меня немало друзей-актёров. В саратовском кружке, кстати, занимались будущие звёзды кино и театра Олег Табаков и Владимир Конкин, Генка Ротман – знаменитый в своё время на весь Союз клоун. Правда, Табаков занимался там до меня, а Конкин – после. А вот с Олегом Янковским мы были дружны, он ведь саратовское театральное училище закончил. Помню, как он на набережной Волги спрашивал у меня совета – сниматься в фильме «Щит и меч» или нет. Всё сомневался. Не знаю, подействовал ли мой совет непременно соглашаться, а только роль эта стала звёздной для Олега Ивановича.
– Выходит, главное в вашей жизни – люди, вас окружавшие?
– Пожалуй, что так. Я благодарен судьбе за общение со всеми этими людьми, которые очень много мне дали в духовном смысле. Я ведь общался с такими глыбами, к которым простому человеку в обычной жизни и близко не подступиться. И с певцами, и с актёрами, с кем только не доводилось встречаться.
– Например?
– Был такой Александр Михайлович Иванов-Крамской, гитарист великолепный, но опальный, поскольку имел «наглость» играть на «антисоветской» в те времена шестиструнной гитаре. Единственный и последний его концерт в Ульяновске официально был запрещён главным местным партийным идеологом Владимиром Сверкаловым. Тем не менее он состоялся. Иванов-Крамской и Растропович! Вот это был концерт! И вёл его я!
– Наверное, неплохо платили?
– О да! Я «зашибал» прилично – целых восемь рублей за концерт (смеётся). Но дело-то не в этом. Главное, чтобы то, чем ты занят, было действительно ТВОИМ! Как для меня – телевидение. Я ведь когда перестал быть диктором в 2000 году, с ГТРК не сразу ушёл – ещё пять лет в рекламном отделе работал. Потому что не мог так сразу уйти.
– А почему же не остались в дикторах?
– Потому что всему своё время. Всё-таки молодые должны работать. Вот в театре можно перейти на другие роли, сменить амплуа, «пукать», извините, в сторонке, изображая престарелого графа. А на телеэкране всегда должен быть человек в тонусе, что называется. Время ведь не обманешь. Оно идёт, и мы не молодеем. Как и наши близкие.
– К слову о близких. Как зовут это очаровательное хвостатое существо, что лежит рядом с вами?
– Её зовут Кета. Она уже вторая такса в нашей семье. И – да! – она тоже старушка (смеётся), ей уже 14 лет. Скажу банально, наверное, но Кета – полноправный член семьи. Гуляю с собакой обычно я, прогулки с Кетой успокаивают, настраивают на добрый лад. Хотя, признаться, она не меня главным хозяином считает – больше ластится к супруге.
– Возвращаясь к новому поколению телевизионщиков… Что вы думаете о них и современном ТВ в целом?
– Увы, прежнее ТВ «скончалось», а на смену пришла западная модель. Что, впрочем, понятно, ведь нужны деньги, чтобы существовать. Я о другом.
– О чём же?
– На телевидении сейчас произошёл страшный процесс, я считаю. Прервалось то, что называлось живым общением. Люди, которые работали на телевидении, их всех выжили. Связь поколений уничтожили. И потом, раньше был жёсткий, если не сказать – жестокий – отбор. Сейчас же на ТВ очень много дилетантов.
– Возможно, время диктует?
– Возможно, в чём-то – да. Но, позвольте спросить, разве время заставляет диктора оговариваться в течение минуты по пять раз?!! А уж как вольно обращаются с ударением в словах – тихий ужас. И у нас это бывало. Помню, как в прямом эфире назвал финскую столицу «Хенсильки». Переживал потом долго. Теперь же всё проскакивает на раз. А интонации! Вы заметили, сколь агрессивна сейчас подача? Я всегда, как пример, привожу Марию Ситтель (ГТРК «Россия»): она не просто говорит – она живёт! А есть такие как громогласная роботоподобная Ольга Скабеева с канала «Россия 24» – это просто ужас какой-то, простите, как она «орёт». Понятно, если вы ведёте репортаж из турбинного зала, но когда вы кричите всё время – это, извините, перебор. Это вообще бич современного ТВ – отсутствие всякой меры.
– Можно ли бороться с неграмотностью в эфире?
– Можно. И не только в эфире. В Школе речевого искусства Людмилы Ляшенко я преподаю культуру речи. Так вот к нам приходят разные люди, в том числе бизнесмены и даже члены правительства. Они говорят: «Хочу научиться говорить по-человечьи, нормально, чтобы меня понимали. И чтобы я людей понимал».
– Вы говорили о подработке на концертах. А Дедом Морозом бывать не случалось? Вопрос навеян надвигающимся Новым годом.
– Нет, Морозом – не довелось. А вот Волком и Пионером случалось (улыбается). Помню, однажды с друзьями халтурили на новогоднем празднике. А по сценарию надо было взобраться по верёвочной лестнице на второй этаж. До сих пор удивляюсь, как мы оттуда не навернулись, поскольку уже начали «отмечать».
– А в эфире тоже «отмечали»?
– Поздравлял зрителей, это было. Но без капли спиртного. В бокале был всегда лимонад. Зато потом со мной случалось «раздвоение» личности.
– Это как?
– Когда ТВ продвинулось технически и стала возможна запись, я первое время… чокался сам с собой – с тем, который на экране якобы в прямом эфире. Однако быстро к этому привык. А вот привычка шумных компаний давно прошла. Новый год для меня теперешнего – чисто семейный, тихий праздник. Когда вокруг все свои. И всем хорошо.
Классика по-новому 
Уроки доброты от ульяновцев, любящих жизнь несмотря на невзгоды 
Ольга Беляева – музыковед, композитор, вокалист 
Памяти Игоря Коперлеса: Каждый звук – как боль в сердце