4 декабря на сцене областного драмтеатра состоится премьера спектакля «Капитанская дочка» по повести Пушкина. Этим же спектаклем откроется Третий международный театральный фестиваль «Отечество и судьбы». Репетиции ещё продолжаются. Накануне премьеры режиссёр-постановщик Олег Липовецкий рассказал «АиФ» об особенностях нового прочтения классического произведения.
«Капитанская дочка»: почему здесь и сейчас?
Во-первых, потому, что это произведение актуально. Я всё время думаю о стране, в которой живу, как и каждый, кто умеет думать. Размышляю над судьбой российского народа и России. Это слишком громко звучит, но так и есть. Сейчас очередной сложный период, хотя в России не было простых периодов.
В последнее время во всём мире становится всё больше насилия. Да, войны были всегда, но сейчас насилие превращается в обычный формат человеческой коммуникации, и мы даже не перестаём хрустеть галетами за завтраком, когда слышим в новостях, что где-то в мельнице очередной войны перемололи ещё две сотни людей.
«Капитанская дочка» писалась Пушкиным одновременно с «Историей пугачёвского бунта», и, конечно, одна из центральных фраз этого произведения – о бессмысленном и беспощадном русском бунте. Он бессмысленный, потому что каждый раз после очередного бунта всё, так или иначе, возвращалось на круги своя, хотя, может быть, и не сразу. И сейчас очередной виток истории вновь убеждает нас в этом.
Во-вторых, очень многое решает судьба или случай, – кто как назовёт. Когда я ставил в ульяновском драмтеатре «Кабалу святош», я увидел табличку на стене театра, на которой написано, что в этом здании содержался под стражей Емельян Пугачёв. Это был, что называется, инсайт: я понял, что именно здесь и надо сегодня ставить «Капитанскую дочку». К тому же Симбирск – родина Карамзина, а он оказал невероятное влияние на Пушкина, особенно «История государства российского». На меня, кстати, тоже. Меня так потряс стиль и художественные достоинства этого труда, что я просто пошёл в магазин и, как гурман, купил себе подарочное издание и прочитал его от корки до корки.
Трудности перевода
Да, была проблема, связанная с тем, что мы с драматургом испытывали понятный пиетет перед автором, а нам надо было изрядно поработать с текстом. В повести 120 страниц, в инсценировке – сорок четыре. Конечно, пушкинский язык совершенен. Александр Сергеевич реформировал русский язык, и после него он почти не менялся. Читаешь «Капитанскую дочку» и удивляешься, насколько он лёгкий и сегодняшний. Тем не менее, кое-какие архаизмы проскакивают, и хотелось их заменить.
Кроме того, когда читаешь повесть, в каждом из персонажей присутствует интонация Пушкина, и кто бы у него ни говорил – ямщик, Пугачёв или Гринёв, чувствует, что за ними стоит чрезвычайно образованный автор-дворянин. Нет особой языковой характеристики персонажа, потому что у автора и не было, наверное, такой задачи. Если читатель повести воспринимает мысль, идею, дорисовывая в уме персонажа, то театральный зритель должен увидеть живого человека. Поэтому перед нами стояла сложная задача: сохраняя поэтику Пушкина, добавить речевые особенности персонажей. Конечно, во многом помогли актёры. Благодаря им знакомые, иногда даже затёртые слова наполняются новыми интонациями, полутонами, короче, новой жизнью.
Вторая задача – сделать персонажей, созданных в первой половине XIX века, современными людьми. Мне, да и актёрам тоже, было бы неинтересно схематично показывать человека-идею. «Капитанская дочка» – это не только демонстрация честного любящего героя, олицетворяющего пословицу «Береги честь смолоду», но и исследование предательства.
«Но это же Пушкин!»
Автор сценической версии «Капитанской дочки» – Инна Гридина, кстати, родом с Урала, где происходили события пугачёвского бунта. Инна стала победителем в конкурсе новой драматургии «Ремарка», которым я руковожу. Так мы и познакомились. У неё есть отличная пьеса «Три сестры. Рефлексия» – о трёх деревенских девушках, которые рвутся из деревни в Москву. Там такой сочный народный язык! У меня даже сомнений не было: если я хочу вдохнуть в персонажи жизнь, надо обращаться к ней. Инна – профессиональный драматург, закончила академию театрального искусства в Питере, она владеет настоящим народным мощным языком. Всё это и определило мой выбор. И всё равно: наш пиетет перед великим Пушкиным – это было сущее наказание! Мы дрожали над каждым словом, приговаривая: «Но это же Пушкин!».
Два в одном
У Пушкина первоначально по замыслу был один центральный персонаж – Швабрин. Даже фамилия у прототипа начинается на ту же букву – Шванович. Он хотел писать повесть о предателе, о дворянине, который перешёл на сторону Пугачёва, но понял, что не получится, в том числе из-за цензуры. Нужен был герой, который был бы противопоставлен предателю. Так что, можно сказать, из одного персонажа автор сделал двоих. И это даёт интересный ракурс при исследовании взаимоотношений и поступков этих персонажей.
По сути, Швабрин и Гринёв – это один человек. Пушкин – писатель, в творчестве которого сменяли друг друга романтизм и реализм. И, на мой взгляд, несмотря на то, что «Капитанская дочка» – произведение реалистичное, в нём есть романтический герой. И герой этот – Швабрин. Если Гринёв – абсолютно понятный персонаж, ведь мы знаем многое о его детстве, отрочестве, знаем, откуда он пришёл, то Швабрин – загадка: дуэлянт, дворянин, остроумный, молодой, дерзкий… Но откуда он взялся? Мы знаем лишь, что он разжалован за дуэль. Совсем не трус – трус не может быть дуэлянтом. И если Гринёв всегда выбирает долг, то Швабриным правят чувства. Швабрин (его играет Максим Копылов) – герой, который между долгом и чувством всегда выбирает страсть.
В нашем спектакле Максим играет человека, который всё это делает не потому, что спасает свою жизнь, а потому что любит Машу и всеми правдами и неправдами хочет получить любимую женщину. Гринёв тоже непрямолинейный герой. Алексей Гущин создаёт образ не «идеального героя», а не готового к событиям человека, человека, которому, как и остальным, бывает страшно. Но преодолевая страх и иные препятствия, он совершает поступки, которые формируют зрелый характер, в которых он взрослеет как мужчина. Можно представить себе довольно обычного обеспеченного молодого человека, представителя «золотой молодёжи», попавшего в реальную жизнь, и интересно проследить его становление. Что даёт ему силы стать взрослым? Любовь. В этом разница между ними: любовь даёт Швабрину слабость, а Гриневу силу. Гринёв – герой долга, а Швабрин – герой страсти.
Кто на сцене
Как я уже говорил, Гринёва играет Алексей Гущин, Швабрина – Максим Копылов. Наша Маша – Маша Прыскина, Савельич – Виктор Чукин, комендант крепости и его жена – Владимир Кустарников и Елена Шубёнкина. В спектакле заняты 23 актёра, и все почти весь спектакль проводят на сцене. Это принципиально, потому что ещё один главный герой тут – народ.
У нас много пластики (хореограф – Ольга Васильева из Санкт-Петербурга), и это тоже сознательное решение. Повесть очень кинематографична, в ней много мест и событий, которые невозможно напрямую воссоздать на сцене, поэтому мы эти события передаём через пластику. Причём принцип такой: мы не показываем через пластику внутренний мир человека, интимные отношения героев (как обычно делают: люди влюбились и – затанцевали), мы передаём только внешние события.
Музыка специально написана для спектакля. Мне нужно было «схлестнуть» две эпохи, и Саша Улаев (тот же композитор, который писал песню для «Кабалы святош») написал оригинальный саундтрек в стиле фолк-даб: с одной стороны звучат аутентичные народные инструменты – башкирские, русские, татарские, а с другой – современное электронное звучание.
Московский художник Яков Каждан создал концептуальную сценографию и костюмы. Он спросил, что бы я хотел увидеть на сцене, я ответил, что мне нужно пространство, не пригодное для жизни, но связанное с историей и очень театральное. То, что получилось, сложно описать. Надо видеть. Так что приходите.
Елена Шубёнкина: «Актёр должен не переживать роль, а проживать её» 
Борис Александров: актер и власть 
Диктор Александр Тихонов: «Бич современного ТВ – отсутствие всякой меры» 
К 8 Марта - о женщинах, звездах и весне 
Ольга Беляева – музыковед, композитор, вокалист