Через горы и пустыни Афганистана

Более девяноста процентов офицеров этого соединения - выпускники Ульяновского высшего военно-технического училища. Многие из них и сейчас живут в Ульяновске, в том числе, и полковник запаса Борис Каграманьян, командовавший этим прославленным соединением в 1985-87 годах.

Миссия выполнима

- Борис Рубенович, в чем состояла главная задача бригады во время Афганской войны?

- Главным для нас было обеспечить бесперебойное снабжение топливом советских войск и союзной нам афганской армии. Для этого на расстояние подачи 450 километров, от узбекского города Термез до Баграма было протянуто две ветки трубопровода. По одной шел авиационный керосин на авиабазу Баграм, а по другой – дизельное топливо и бензин. От нас, по сути, на сто процентов зависела способность армии вести боевые действия.

- Насколько трудно было построить этот трубопровод?

- Технически это была чрезвычайно сложная задача. Мы прослушивали радио иностранных государств, и там часто звучали заявления, что советская армия не сможет проложить трубопровод и наладить снабжение войск горючим. Может быть, их армии и не были бы в силах решить эту задачу, а мы смогли. Трасса прошла через три перевала, один из которых, Саланг, достигает высоты 3368 метров над уровнем моря. Порядка шестидесяти километров трубопровода было проложено по пустыне, где температура воздуха на солнце достигала семидесяти градусов. Зимой на Саланге она падала до минус тридцати. При объезде трассы приходилось брать с собой два комплекта обмундирования – и летний, и зимний. В штабе армии делали «квадратные глаза», когда я требовал, чтобы нас обеспечили лыжами. Были места, где проверить трассу без лыж было невозможно – иначе по уши проваливались в снег.

- А были ли попытки взорвать или повредить трубопровод?

- Постоянно. В 1986 году выяснял, сколько диверсий совершается на трубопроводе – оказалось, что две с половиной тысячи в год – в среднем, по восемь диверсий ежедневно: пропилы, прострелы, поджоги, подрывы. Причем, не всегда это были диверсии душманов - часто местные жители пытались воровать топливо из нашей трубы. И это не удивительно в стране, где даже дрова продаются на вес. Часто афганцы даже сходились к месту прорыва, и пока солдаты ликвидировали прорыв, собирали губками и тряпками разлившееся по земле топливо и сливали его в ведра. Были и происшествия природного характера – оползни, лавины, сели, сейсмические явления – порой сносило до тридцати километров труб.

Чувство долга

- Как вообще складывались отношения с местным населением?

- По-разному. Мы делали все возможное, чтобы свести к минимуму конфликты - помогали местному населению в строительстве школ, делились армейским имуществом – по согласованию с командованием передавали кровати, матрацы, простыни, продукты, которые удавалось сэкономить. При школах были интернаты, где учились дети погибших афганских солдат и офицеров, и мы считали своим долгом помочь всем, чем было возможно.

Мне лично приходилось по долгу службы налаживать контакты с население, проживавшим вдоль ветки трубопровода, приглашать, беседовать, добиваться содействия в охране трубопровода. Он ведь просто лежал на земле, состыкованный из шестиметровых секций. И повредить их можно было чем угодно – хоть киркой. Иногда даже выдавали местным жителям горючее, только бы они не вредили трубопроводу.

- Всегда ли удавалось обеспечивать бесперебойность снабжения?

- Приведу лишь один пример: однажды пришла директива прекратить перекачку топлива по трубопроводу, поскольку вдоль трассы должна была пройти колонна частей, которые выводили из Афганистана в 1987 году. А это действительно опасно, поскольку любое повреждение трубы чревато взрывами, возгораниями, гибелью людей. И тут же выяснилось, что горючего в войсках осталось не более чем на сутки. Отключение привело бы к прекращению снабжения на шесть дней – такую нитку сразу горючим не заполнишь. В итоге пришлось положить директиву «под сукно» и принять решение перекачку не останавливать. Нашли другой выход – выставить посты по всей линии трубопровода. Солдаты к касках, бронежилетах, при оружии стояли, как «семафорчики», чтобы обеспечить безопасность движения колонны.

Как-то на Саланге пришлось взрывать скалу, которая могла в любой момент рухнуть на дорогу. Чтобы не прекращать снабжение войск горючим, протянули трубу вокруг того места, куда скала могла упасть, и только после этого взорвали. И подобных случаев было множество.

- Не проще ли было доставлять горючее автоцистернами?

- Нет, не проще. Чтобы обеспечить транспортировку топлива на такое же расстояние автомобильными колоннами, если даже нет ни засад, ни обвалов, ни иных происшествий, требовалась бы куда больше сил и средств. Автобатальон, если учесть обратный путь, доставил бы на место полторы тысячи тонн за шесть суток летом и за десять зимой. Мы же ежесуточно доставляли по тысяче тонн топлива, а могли бы и три тысячи. За все время Афганской войны наша бригада доставила войскам 83 процента необходимого топлива – более пяти миллионов тонн.

Взгляд в будущее

- А как вы думает, современная российская армия справилась бы с задачей, аналогичной той, что стояла перед вами?

- Сейчас специалисты по обеспечению горючим в армии почему-то мало востребованы. Командование считает, что военная техника может заправляться где угодно - вплоть до обычных гражданских заправочных станций. И когда практика показала, что это совершенно нереально, наняли гражданский персонал. Но гражданских не заставишь работать круглые сутки, хотя и сейчас существуют задачи, которые требуют полной самоотдачи. То, что уничтожено Ульяновское училище, единственное, где готовили и трубопроводчиков, и специалистов по топливу, конечно боеготовности армии не способствует. Последний набор курсантов перевели в Вольск, но сейчас стоит вопрос о ликвидации и этого училища. И я не уверен в том, что современная армия сможет справится с той задачей, которую выполнили мы в Афганистане. Если в Советской армии было порядка тридцати трубопроводных соединений, то сейчас осталось всего четыре батальона. Был офицерский костяк, высококлассные специалисты, которые постоянно совершенствовались в своей профессии. Сейчас, насколько мне известно, одним из батальонов командует артиллерист, и будь он даже грамотным толковым офицером, всей специфики службы он знать не может.

- Наверное, для выполнения задач в Афганистане мало было знаний и навыков. Вероятно, необходимы были и определенные чисто человеческие качества…

- Тогда люди понимали слово «надо». Мы, конечно, не бездумно ставили задачи, каждый солдат, сержант и офицер знал, что он делает и ради чего он это делает. Был случай, когда вышли из строя две скважины, снабжающие водой госпиталь. Жара достигала семидесяти градусов, и в этих условиях необходимо было срочно протянуть трубы от другого источника воды. И сделали, потому что понимали: без воды – смерть. А сейчас даже в армии никого не заставишь работать в таких условиях – тем более, гражданских специалистов, которые руководствуются не армейским Уставом, а трудовым кодексом. Очень хотелось бы, чтобы современная молодежь, да и будущие поколения сохранили способность руководствоваться не только соображениями комфорта и выгоды, но и чувством бескорыстной любви к Родине.

Досье АиФ:

Каграманьян Борис Рубенович, родился 7 января 1947 г. в городе Грозный. С 1965 по 1968 год учился в Ульяновском военно-техническом училище. В 1968 году направлен в Закавказский военный округ – командиром взвода, через пять месяцев принял командование ротой.

В 1971 году поступил в Академию тыла и транспорта (Ленинград). С 1975 года служил в Подмосковье – начальник штаба трубопроводного батальона. В 1977 назначен командиром батальона, затем начальником штаба бригады. В 1985 году назначен командиром 276 трубопроводной бригады, дислоцированной в Афганистане. В 1987 году назначен на должность начальника кафедры полевых трубопроводов Ульяновского высшего командного военно-технического училища. В 1997 году уволился в запас, но продолжал преподавательскую деятельность вплоть до закрытия училища. Награжден Орденом «Красная Звезда», медалью «За боевые заслуги» и другими знаками отличия.

Все фото к статье