Полёт в бессмертие. Огненный таран младшего лейтенанта Василия Песигина

На пенсии бывший главред «Тереньгульских вестей» создал в «Телеграме» свой канал «Далёкое близкое. Канал Лавкина Ю. С.», в котором Юрий Сергеевич пишет о неизвестных страницах Великой Отечественной войны. Одну такую историю с его разрешения мы публикуем в ul.aif.ru, стараясь бережно сохранить его стиль и последовательность изложения.

«Гастелло из Алёшкина»

- Бережно листаю пожелтевшие страницы подшивки нашей районной газеты за 1967 год. В душе волнение. Ещё бы! Молодость, начало журналистского пути… После окончания школы успел полгода проработать в районной газете. А вот и искомый материал «Гастелло из Алёшкина», опубликованный 22 февраля, накануне Дня защитника Отечества, – пишет Лавкин. – Вспомнился день, положивший начало долгому поиску. Накануне редактор вручил командировочное удостоверение и дал задание ехать в село Алёшкино за материалом. Утром на автобусе доехал до Михайловки, оттуда на попутном грузовике – до Елшанки. Потом решил идти пешком, что десяток километров для восемнадцатилетнего парня.

В Алёшкинской школе кто-то из учителей обмолвился, что уроженец села в годы войны повторил подвиг Николая Гастелло. Сначала корреспондент районки не поверил, но собеседница уверяла, что это на самом деле так, и показала дом, где жили Песигины.

– Как сейчас помню волнение, охватившее меня, когда подходил к обыкновенной старенькой крестьянской избе. Наше послевоенное поколение воспитано в духе патриотизма, мы знали всех пионеров-героев, молодогвардейцев, зачитывались книгами о Великой Отечественной войне. А здесь предстояло лично услышать о подвиге и рассказать о нём читателям, – вспоминал Юрий Сергеевич.

По узенькой тропке в снегу прошел к калитке. В полутьме сеней нащупал дверь в дом, постучавшись, зашел. Встретила невысокая женщина. Черты лица уже забылись, а вот глаза помнятся: поблёкшие от горя и слёз. И ещё была в них тревога.

Разговор у нас наладился не сразу. Собеседница отнекивалась, говорила, что о боевом пути сына почти ничего не знает. Но постепенно, видя мой искренний интерес, разговорилась. Рассказала, с какой охотой Василий бегал в школу, каких трудов стоило им, родителям, содержать его, пока он учился в Сызранском медучилище. Зато потом, с гордостью поведала она, когда начал после учёбы работать в Перми, уже он помогал родителям, регулярно присылая деньги из своей зарплаты. Встала, пошла в красный угол избы, привстав на цыпочки, достала бережно из-за большой иконы аккуратно завёрнутые в платочек конверты с письмами. Долго гладила дрожащими пальцами, потом передавала по одному.

Небом Василий «заболел» в Перми. Помню, мать тогда сказала, утирая краем платка слёзы: «Лучше бы на врача выучился. Может, жив бы был. Да, видно, иное на роду ему написано».

Сбылась мечта Василия Песигина в июле 1940 года. Он стал курсантом лётного училища.

«С какой завистью смотрел я на этих железных птиц, а теперь сам сажусь в кабину, как дома на скамейку, даю газ, отрываюсь от земли и лечу, лечу!» – писал он домой родителям.

На фронт Василий Песигин попал летом 1942 года, когда враг остервенело рвался к Волге. Он воевал под Сталинградом, потом на Западном фронте. А летом 1943 года в Алёшкино пришло письмо. Боевые друзья Василия писали его родителям: «Ваш сын погиб смертью героя. Он на горящем самолёте врезался в гущу вражеских танков, до последней минуты держа в руках штурвал своего штурмовика. Мы – боевые друзья Василия – дали клятву мстить за него, и мы мстим!»

Когда уходил из дома Песигиных, мать Василия вышла проводить. В сенях она остановила меня, взяв за рукав, и состоялся разговор, который не давал покоя все эти годы. Говорила она шёпотом, хотя мы были совершенно одни.

– Сынок, может не надо о Васе писать?! Штрафной он был, как бы чего не было, – шептала она сквозь слёзы. – Сам он ничего не писал, но зимой в 42-м году приезжали ночью какие-то военные. Они говорили, что он в штрафной эскадрилье. Всё у нас осмотрели, даже во дворе в каждый угол заглянули. В селе об этом знают, они и в сельсовете были.

Озадаченный, я долго молчал, а потом как мог успокоил женщину. Сказал, что Василий герой. Если бы был штрафником, то орденом его посмертно не наградили бы.

Материал о Песигине показал редактору Гаврилову. Он его одобрил. Поставил его в известность о последних словах матери. Фёдор Григорьевич, сам хлебнувший фронтового лиха, молвил: «Не бери в голову. Запугали, небось, неграмотную женщину какие-нибудь тыловые крысы. Наплюй и забудь!»

В авиаштрафбате служили друзья

Не забыл. Читая книги о войне, мемуары военачальников, фронтовых лётчиков, искал упоминания о штрафных эскадрильях, но не находил. Начать новые поиски побудил увиденный по телевизору фильм «Штрафбат». К тому же тогда уже появилась возможность использовать интернет.

И вот первая находка – статья А. Мороз «Штрафной удар с неба», опубликованная в газете «Красная звезда» 16 января 2008 года. Автор пишет: «Даже некоторые военные историки высказывают сомнения в том, что в годы Великой Отечественной войны наряду со штрафными батальонами и ротами были и штрафные авиаэскадрильи. Развеем эти сомнения: были! Но если штрафбаты в составе фронтов и штрафроты в составе общевойсковых армий создавались в соответствии с Приказом наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г., то штрафные эскадрильи в составе воздушных армий формировались в те же сроки скорее по инициативе самих авиаторов, не по велению сверху. Немногочисленные и лаконичные директивы центра по этому поводу имеют больше разрешительный, чем обязывающий характер...»

Приказ НКО № 227, больше известный под названием «Ни шагу назад!» и буквально всколыхнувший армию, подписан в один из самых трагических моментов Великой Отечественной, когда фашисты, не считаясь с потерями, рвались к Волге, Сталинграду, к бакинской нефти. Он был зачитан во всех частях и соединениях, обсуждался на митингах. А. Мороз считает, что именно в такой вот эмоциональной атмосфере могла вызреть и окрепнуть мысль о том, что лётчику, проявившему трусость в воздушном бою, при штурмовке или бомбардировке цели, техническому специалисту, плохо обслужившему самолёт, целесообразнее искупать вину не в боевых порядках штрафного стрелкового батальона или роты, а в небе, на аэродроме.

В статье А. Мороз нашёл скупые строки про земляка:  «Сержант Песигин Василий Алексеевич за время пребывания в штрафной эскадрилье с 15 ноября 1942 года по 15 января 1943 года произвёл 95 боевых вылетов с общим налётом 153 часа 41 минута, из них на защиту города Сталинграда 45 боевых вылетов со средней бомбовой нагрузкой 200–230 кг... Летает смело и уверенно в сложных условиях, не имея случаев потери ориентировки и вынужденных посадок. Для поражения цели, несмотря на ураганный огонь противника, заходил по 2–3 раза. Выполнял специальные задания командования по связи и перевозке грузов частям Красной армии в Сталинград. Сбросил на территории противника 200 000 листовок...»

Обратите внимание на то, что в штрафной эскадрилье Василий пробыл ровно два месяца и за это время совершил 95 боевых вылетов! Можно себе представить, какие они были, если происходили в разгар Сталинградской битвы.

Таран подтверждён официально

В 1943 году, 15 января, Василий Алексеевич Песигин вернулся в свою родную эскадрилью, ему восстановили прежнее звание – младший лейтенант. Теперь понятно, почему его так долго обходили награды и звания, хотя воевал он, как теперь мы знаем, отважно.

Вот один из боевых эпизодов, о котором рассказали в письме уже после его гибели боевые товарищи Василия:

«31 июля 1943 года при штурмовке тылов противника зенитный снаряд повредил левое крыло самолёта. Песигин показал отличную технику пилотирования и выдержку, дотянув на повреждённой машине до своего аэродрома».

 В тот раз смерть обошла его стороной. А сколько их было, таких эпизодов! Ведь лётчики на штурмовиках Ил-2 летали на бреющем, буквально над землей. Заходя на цель, не сворачивали с боевого курса, несмотря на шквальный огонь зениток.

Ещё одна находка в интернете. Фамилии авиаторов, совершивших огненные тараны. Список составлен на основе документов, хранящихся в архиве Министерства обороны. Список длинный, и среди них «Песигин Василий Алексеевич - мл. лейтенант, лётчик 74-го гвардейского штурмового авиационного полка. Родился в деревне Алёшино Тереньгульского р-на Ульяновской обл., русский, член ВЛКСМ. Таран совершил 20 августа 1943 г. на Западном фронте».

Однополчане Василия в письме с фронта родителям рассказали о его полёте в бессмертие. В составе шестёрки илов Василий вылетел на штурмовку отступающих от станции Петровская фашистов. Самолёты то набирали высоту для бомбометания, то с рёвом проносились над самыми головами немцев, прошивая их пулемётным огнём, оставляя за собой горящие танки, автомашины, трупы врагов. Группа уже ложилась на обратный курс, когда осколок зенитного снаряда сотряс штурмовик Песигина. За самолётом потянулся шлейф дыма, на плоскости плясали языки пламени. Товарищи слышали, как Василий приказывал стрелку-радисту: «Шамо, прыгай, прыгай!» «Не могу, командир, я ранен», – спустя какое-то время ответил радист.

Боевые товарищи видели, как Песигин ценой неимоверных усилий менял курс почти неуправляемого самолёта, направляя на вражескую колонну. У лётчика Песигина оставалось последнее оружие – собственная жизнь и любовь к Родине. Охваченный пламенем, штурмовик разметал колонну фашистских танков.

Вечная память таким, как Песигин и Шамо. Вечная вам слава!