Годен к работе с РВ
Через несколько месяцев после трагедии Виктору прислали повестку из военкомата с приглашением на медосмотр. В медицинском заключении говорилось: «Годен к работе с РВ». Что такое «РВ» - не объяснили.
- Нас экипировали по-солдатски и велели ждать приказа, - вспоминает Виктор. – Молодые солдатики пояснили, что «РВ» значит «радиоактивные вещества». Только тогда мы поняли, куда едем… Наш полк химической защиты располагался в 35 километрах от Чернобыля. Жили в палатках, а зима в 1987 году выдалась лютая, морозы до -300. Благо, в каждой палатке была железная печка-«буржуйка». Однако положенного угля не привозили. Приходилось бегать за дровами в «рыжий» лес, покрытый радиоактивной пылью. Догадывались, что это вредно, но выхода не было. Я понял, что эти факты необходимо сохранить, чтобы правда о Чернобыле не замалчивалась. Купил по случаю маленький «шпионский» фотоаппарат «Агат» и начал снимать станцию и не защищенных никакой спецодеждой бойцов... Одна из моих гражданских специальностей была - повар. Вот меня и назначили кашеварить. Много я потом слышал легенд о том, что питались ликвидаторы и красной икрой, и прочими деликатесами. На самом деле всё было куда прозаичнее: солдатская каша, просроченные консервы с килькой. Про водку – вовсе миф. За дисциплиной следили строго. Хотя, конечно, самогон доставали. Дело не в том, что хотелось выпить. Просто стало известно, что алкоголь выводит из организма радионуклиды. Поэтому даже многие непьющие стали «закладывать». Многие спились…
Флаг на башне
- В одном полку замполит загорелся безумной идеей: решил водрузить красный флаг на трубе четвёртого блока, того самого, где произошёл взрыв. Поручил двум бойцам взобраться на самый верх огромной фонящей «дуры». И хотя дозиметры зашкаливали, ребята каприз командования исполнили... Таких лихачеств было множество. Некоторые командиры, решая, сколько человек на какой объект послать, так и говорили: это дело потребует двух жизней, это – трёх... И нормы облучения всё время меняли: кого-то отправляли домой после 25 рентген, кого-то – после 10, а некоторых и после пяти. Было совершенно непонятно, кто и как измеряет эти дозы. Мне, например, до последнего говорили, что всё в порядке, хотя постоянно болела голова, приступы не заглушал даже самогон, потом ноги стали отказывать. И фотографировать уже не мог – силы уходили. Не мог даже сосредоточиться, чтобы запомнить что-то... Вечерами нам частенько крутили «Бриллиантовую руку», так актёров было не слышно – комедию заглушал надрывный кашель. Жили и работали на пределе. То и дело начинались какие-то разборки, по мелочи могла вспыхнуть драка. Но самые страшные последствия ждали впереди.
Ценой здоровья и жизни
Через 134 дня меня демобилизовали. На КПП проверили дозиметром, всё в норме, но усы «фонили». Пришлось сбрить. А вот учиться ходить потом пришлось ещё долго: ноги отказывали. Благо, на работе отнеслись с пониманием, дали время отдохнуть. Потом оформили третью группу инвалидности, выдали удостоверение ликвидатора последствий на Чернобыльской АЭС. А спустя годы вручили высшую армейскую награду – орден Мужества. Дома хранится целая пачка грамот и благодарностей. И более 300 негативов. Я мечтаю когда-нибудь издать хотя бы брошюру о Чернобыле. Некие коммерсанты деньги предлагали за снимки и за орден. Не взял. Это нужно не продавать, а показывать людям. Сегодня многим чернобыльцам приходится требовать исполнения российских законов в Европейском суде по правам человека. Это позор! Мы – не нахлебники и не попрошайки, а люди, которые ценой здоровья и жизни выполнили свой долг.
Елена ОГНЕВА
Доброе сердце должно биться 
«Неправильный» цыган. Как Лебедев стал ветераном труда Ульяновской области 
Супруги Титовы. Она думала, что он бабник, а он оказался другим