Елена Шубёнкина: «Актёр должен не переживать роль, а проживать её»

Актриса Елена Шубёнкина работает в областном драмтеатре пятый год. В наш город приехала из Кургана вместе с мужем Виктором Чукиным (оба – За служенные артисты России) по приглашению тогдашнего главрежа драмтеатра Линаса Зайкаускаса. Но Линас вскоре уехал, а они остались. Оба вписались в труппу, и это притом что в театре обычно сталкиваются множество честолюбий, но об этой актёрской чете коллеги отзываются с неизменным уважением.

О полноте и глубине драматического дарования актрисы Шубёнкиной можно судить хотя бы по одной из её последних работ на ульяновской сцене – роли Мадлены в спектакле «Кабала святош» Булгакова. Это интервью было записано в конце минувшего года. Оно не претендует на творческий портрет актрисы – это лишь намёк на портрет, графическая зарисовка. И, если угодно, приглашение в театр.

Нельзя жертвовать всем театру

С. Гогин: Елена Леонидовна, какие у вас сложились отношения с Ульяновском? Говорят, что город наш сложный, в нём целая куча аномалий – географических, социальных, политических, экономических. Есть даже теория о том, что наш город – это Зона в смысле Стругацких, которая исполняет только самые сокровенные желания человека, прочих же людей она отторгает. Принял ли вас город, приняли ли его вы или всё ещё боретесь с ним?

Е. Шубёнкина: Я чувствую себя комфортно. Приживаюсь. Становится всё легче и легче. Хотя в принципе человек я закрытый: трудно иду на контакт, мало с кем могу общаться, откровенничать. Поэтому в первое время было тяжело. Ну, хорошо хоть вдвоём. Но работа есть работа: знакомишься с людьми, кто-то становится близким и родным, кого-то лучше понимаешь.

– Вы меня сейчас удивили, сказав, что вы закрытый человек. Актёр – закрытый человек, разве это не парадокс? Актёр же на сцене должен быть свободным, эмоционально пластичным…

– Это другое. Может быть, я выхожу на сцену и пользуюсь именно тем, что никогда я в жизни так не сделаю и никогда я такая в жизни не была. Мне, может, вообще проще что-то сказать и сделать, потому что я – не такая и ко мне это не относится, а это относится к моему герою. Я тогда могу это ярко сделать – режиссёр уберёт лишнее. А личная жизнь и характер не имеют к работе никакого отношения.

– А может, всё-таки имеет? Потому что в силу темперамента некоторые актёры проскакивают грань между сценой и жизнью.

– Есть поверие: если так любить сцену, что отдавать ей всего себя, жертвовать всем на свете – детей не рожать, замуж не выходить, то сцена потом тебе отомстит. Для меня сцена – это только работа. Это моя любимая работа. А дома я не хочу бурных разговоров только о театре. Хочу поберечь свою психику. Жизнь такая огромная и разнообразная, и нельзя зацикливаться только на одном, иначе всё пройдёт мимо, а ведь эта жизнь тебе должна пригодиться на сцене.

– Тогда что вас интересует помимо любимой работы?

– Дома я люблю читать, смотреть кино. Очень люблю фэнтези – обожаю! Я впечатлительный человек.

– Похоже, что актёрские семьи в театре, скорее, правило, чем исключение, и это можно объяснить спецификой профессии: большая часть времени актёра посвящена театру, и чтобы это понять и принять, нужно самому быть человеком театра. Это так?

– Это всё очень лично. Есть актёрские семьи, где люди трудно живут. В нашей профессии никуда не деться ни от ревности, ни от зависти, потому что кто-то более успешен, чем другой. Так заложено: каждый хочет нравиться зрителю, а представьте, что один актёр в семье успешен, а другой нет – это страшное мучение. Если люди самодостаточные, тогда не возникает вот этих вопросов: «Ты почему так поздно пришёл домой?». И тогда другому человеку не надо оправдываться, потому что он тоже любит свою работу, занят ею, доверяет другому.

Нам интересно…

– Видимо, самодостаточность здесь – ключевое слово. И всё же, если супруг – актёр, и вы вместе 24 часа в сутки, и дома, и в театре, не наступает ли усталость?

– Опять же всё индивидуально. Про других не знаю, но нам – интересно. Мы, видимо, так чувствуем друг друга, что можем говорить про театр, а можем и не говорить. Если один не хочет – ну и не надо, потом поговорим. Мы, опять же, живём не только в театре: у нас нормальная человеческая жизнь. Например, я очень люблю печь, но мы сейчас живём в съёмной квартире, где нет духовки, поэтому я скучаю без этого. У нас есть сиамская кошка Пума, мы играем с ней, как дети, и она радует нас. Много забот связано с родителями, которые живут в других городах. Дочь, опять же: живёт в Нижнем Новгороде, она юрист, но театр обожает.

– Хватает ли вам работы в театре или можно бы и больше?

– Не буду жадничать. Сколько есть – значит, столько и надо на данный момент. Будет больше – буду радоваться, буду больше работать. Всему своё время. Нормально.

– У вас такое принятие жизни – что есть то, и есть, всему своё время, не надо подстёгивать события…

– За всю свою творческую жизнь было всякое. Бывало, что и дома сидишь подолгу, и такие моменты, что каждый день на сцене, новый спектакль. Поэтому выработалась позиция: когда сидишь дома – плохо, и когда много играешь – тоже ничего хорошего. Не выскочишь ведь просто так на сцену играть роль каждый вечер. Мне нужен период восстановления. В Курганском театре я больше драматические роли играла, а для них вообще больше надо, какие-то эмоции должны накопиться, иначе пустота, всё равно что-то отдаёшь, энергия должна восстановиться.

– У вас есть рецепт, как восстанавливать энергию?

– Особого нет. Просто нужен отдых, например, посмотреть кино. В зависимости от настроения – драму или комедию. Недавно посмотрела, например, американский фильм «Мужская компания» – хорошая драма про то, как люди теряют работу и как потом выживают. Почти каждый день что-то смотрим. В кинотеатре смотрели «Выживший» с Ди Каприо, эта драма много даёт для сердца и ума. А потом, когда ты уже чтото накопил, и когда твой спектакль тебя ждёт… Должны быть какие-то впечатления. А сидеть себя накачивать – это пустое.

Счастье моё

– Мне кажется, актёры репертуарных театров имеют преимущества перед артистами театральных компаний, когда один и тот же спектакль играется каждый вечер, пока на него ходят зрители. Вы бы так смогли?

– Ну, если пришлось бы… Надо просто профессионально заниматься делом. Занимайся задачей, которую поставил режиссёр, цепляйся за дело, а когда ты правильно это делаешь, правильно существуешь, тогда у тебя и эмоции «правильные» возникают. Когда мы выпускали «Кабалу святош», шли прогоны, и надо было каждый день играть одну сцену с Мольером. Она ведь тоже могла в пустоту выйти, выхолоститься, но режиссёр настолько ее «застроил», настолько ты понимаешь то, что делаешь, что результат всегда есть. Слёз может быть больше или меньше – неважно. Вот оно – спасение: заниматься профессией. Про результат вообще не надо думать, надо выходить и настраиваться на работу, и тогда всё будет неожиданно и сиюминутно, каждый раз – немного по-другому, хотя ты всё делаешь, как выстроил режиссёр. Поэтому высокопрофессиональные актёры на Бродвее выходят и каждый день играют.

– Вашу роль Мадлены в «Кабале святош» многие отметили как очень сильную.

– Просто это мой материал. Вот люблю я Булгакова. Так люблю, что, когда сказали, что будет «Кабала», я ощутила счастье: мой любимый автор, я сыграю Мадлену. Этот материал мне близок по моим предпочтениям: драматические роли мне удаются лучше, чем комические характеры. Мы же не делаем ничего, кроме как работаем по Станиславскому, а это – не переживание, а проживание. Переживать – значит показывать эмоции, играть, а проживать – это не только эмоции, но и ситуация. Проживи её – и всё будет нормально.

Смотрите также:

• Эдуард Терехов: «Мы предельно серьёзны в любом формате» →
• К 8 Марта - о женщинах, звездах и весне →
• Борис Александров: актер и власть →