Борис Житков. Лучший знаток Севера с берегов Волги

150 лет назад, 20 сентября 1972 года, у председателя мировых судей Ардатовского уезда Симбирской губернии Михаила Ивановича Житкова родился третий сын, наречённый Борисом.

 

«Отец мой не только владел в совершенстве новыми языками, но и знал латинский, которому выучился самоучкой, – писал Б.М. Житков. – Мать моя принадлежала к роду дворян Тюбукиных, происхождения татарского».

 

В начале пути

 

Имение, в котором прошло его детство в обществе двоих старших братьев и двух младших сестер, лежало в долине реки Алатыря, в окружении лесов и лугов, богатых зверем и дичью. С восьми лет Борис «пристрастился к охоте, и хотя и остыл несколько с годами, всё же остался верен этой страсти до конца жизни». В 1882 г. его определили в Алатырскую прогимназию; среди товарищей по классу, детей городских мещан и окрестных хуторян, он шёл первым учеником. Поскольку начальство не поощряло охотничьих похождений, деревенскую охоту в уездном городе ему заменяла ловля и содержание певчих птиц.

 

По окончании прогимназии он поступил в Нижегородский дворянский институт. Среди его однокашников был Александр Кирмалов, приходившийся внучатым племянником писателю И.А. Гончарову. Сестра литератора вышла замуж за помещика Кирмалова и поселилась в имении Хухорево, что в семи верстах от усадьбы Житковых. «Александр учился со мной в Алатырской прогимназии двумя классами ниже, потом – в Нижегородском институте и окончил математический факультет (университета. – Ю.К.) в Петербурге, – вспоминал Житков. – Мы провели вместе много времени и во время пребывания в имениях много вместе охотились».

 

Охотничья страсть привела юношу на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Ещё студентом принимал участие в работе Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (ИОЛЕАЭ). Лето 1893 г. провёл на биологической станции Петербургского университета на Белом море, на четвёртом курсе был командирован на Урал. По окончании университета ему предложили остаться при кафедре зоологии позвоночных для подготовки к учёному званию.

 

В летние месяцы три года подряд Борис по поручению упомянутого общества исследовал фауну млекопитающих родной Симбирской и соседних Нижегородской и Пензенской губерний, где область тайги соприкасалась со степной зоной и представляла зоогеографический интерес. Большую главу в сводке наблюдений посвятит лосям, с данными ему поможет знаток этого зверя С.А. Бутурлин, выпускник Петербургского училища правоведения. «В обширной лесной площади, в истоках Корсунки, Юлова и Сюксюма бывает лосей много, – писал Сергей Александрович. – О числе их можно судить по тому обстоятельству, что в конце восьмидесятых годов в течение трёх зим одним живущим здесь лицом убито 64 штуки». Будучи ровесниками, земляками и охотниками, они станут друзьями.

 

В 1899 году совместно подготовили «Материалы для орнитофауны Симбирской губернии» по наблюдениям последних пятнадцати лет. Они описали более сотни осёдлых и перелётных птиц, отметив, что «одним из наиболее привлекательных для натуралистов-орнитологов пунктов» является долина реки Суры при слиянии её с Барышом.

 

Северная Одиссея

 

К 1900 г. Борис Михайлович сдал магистерский экзамен и сделался приват-доцентом, а вскоре и одним из самых известных путешественников. «В различное время я занимался исследованиями в устьях Волги, в Закаспийской области, в Туркестане, в Предкавказье и Закавказье и других местностях России». Но сначала был Русский Север.

Житков и Бутурлин приняли предложение ИОЛЕАЭ обследовать Новую Землю и выехали по железной дороге в Архангельск. В ожидании рейсового парохода 4–5 июля познакомились с разнообразной фауной в устье Северной Двины, 6 июля – с жизнью и занятиями жителей деревни Савинской Онежского уезда. 11 июля они отплыли на архипелаг, во время стоянки у острова Колгуева ознакомились с бытом здешних самоедов (нен­цев), которые разводили оленей, добывали нерпу, моржа и белого медведя, били гусей.

 

С 16 июля молодые зоологи обследовали западную часть Новой Земли. Знакомились с птицами и промысловыми млекопитающими, занимались наблюдениями над растительным покровом и сбором насекомых, собирали материал по истории и этнографии самоедов, которыми архангельская администрация заселяла новоземельские острова. 19 июля тем же пароходом они отправились в обратный путь, собранная ими коллекция птиц насчитывала около 300 образцов. Написали книгу «По Северу России», удостоенную серебряной медали Императорского Русского гео­графического общества.

Летом 1902 г. по поручению этого общества Житков предпринял экспедицию на полуостров Канин. В ходе работ, в частности, был изучен старинный волок, несколько столетий назад используемый архангельскими поморами в поисках новых пушных промыслов. Подготовленная Житковым монография содержала все имеющиеся на тот момент сведения о географии, геологии, природе и быте местного населения.

Самая масштабная северная экспедиция состоялась в 1908 г. на Ямал. За четыре месяца Житков и его помощники проехали на оленях вдоль всего полуострова с юга на север, по льду преодолели пролив Малыгина. Во время путешествия составили точную карту Ямала, провели метеорологические наблюдения, собрали богатые коллекции местных растений, животных, предметов самоедского быта. Руководитель экспедиции сделал серию фотоснимков, которыми проиллюстрировал свою книгу «Полуостров Ямал», ставшую, без преувеличения, научным бестселлером.

 

Помимо исследовательской и преподавательской деятельности Житков работал в комиссиях разных министерств, редактировал журнал «Естествознание и гео­графия», сотрудничал в охотничьих журналах. Во время войны много писал на экономические темы, по поручению Московского университета и Археологического общества обследовал состояние учебных заведений и научных учреждений Галиции, занятых русскими войсками.

 

Сквозь время

 

В 1917 г. усадьба Житковых в Полянах и соседняя усадьба Кирмаловых в Хухореве были разорены, дома разобрали по брёвнам и разделили между крестьянами. Первые годы после революции Борис Михайлович работал консультантом в различных учреждениях Москвы. В 1919 г. получил учёное звание профессора и возглавил кафедру зоологии позвоночных в Московском университете, но тяжёлое время не лучшим образом сказалось на работе вуза. В мае Житков и Бутурлин вместе со студентами отправились в бассейн Суры, получив именные разрешения Наркомпроса республики «на право охоты, собирания яиц птиц и ловлю животных с научной целью».

 

 

Помимо исследований, они помогали созданию Алатырского института природоведения, который был открыт 6 ноября. Поначалу его разместили в нескольких комнатах купеческого дома, приняли 100 слушателей «для подготовки специалистов широкого профиля по природоведению и сельскому хозяйству». Однако предоставленных помещений было мало даже для размещения закупленного оборудования и учебных пособий, не считая лекционного зала, лабораторий для практических занятий, помещений для препараторских и мастерских.

 

В феврале 1921 года институт природоведения преобразовали в техникум, заведующий учебной частью реорганизованного института Житков был назначен директором техникума. В ноябре того же года из-за недостатка средств техникум природоведения был объединён с педагогическими курсами и стал готовить учителей единой трудовой школы.

К этому времени учебная и научная деятельность в Московском университете понемногу восстановилась, и Борис Михайлович вернулся к преподаванию в столице. В мае 1922 г. он основал Центральную биологическую охотничье-промысловую станцию в Погонно-Лосином лесничестве под Москвой. Поначалу станция служила базой для практики студентов, но через несколько лет превратилась в первое научно-исследовательское учреждение по охотничьему промыслу. Под руководством Житкова велись работы по биологии промысловых животных, по акклиматизации отечественных и экзотических пушных зверей, по разработке методов охотоустройства и основам пушного стандарта.

Поскольку ощущалась потребность в охотоведах широкого профиля с навыками организаторов хозяйства, то учёный приложил немало усилий для открытия в 1924 г. при Петровской (позже Тимирязевской) сельскохозяйственной академии высших курсов охотоведения. Во главе курсов стояло правление во главе с профессором Житковым, будущие студенты приезжали со всех концов огромной страны, на практику направлялись главным образом в северные районы.

 

Когда же началась травля членов Всесоюзной ассоциации работников науки и техники для содействия социалистическому строительству, Житкову припомнили неодобрительные отзывы о проводившихся университетских реформах и другие прегрешения. Он был вынужден покинуть должность заведующего кафедрой зоологии Московского университета и уйти на пенсию.

 

Осенью 1941 г., когда на Первопрестольную двинулись полчища фашистов, профессор не эвакуировался. Вместе с бывшими коллегами дежурил по ночам на крыше родного университета, гасил зажигательные бомбы. В декабре 1942 г. на затемнённой улице его сбила автомашина, что сказалось на здоровье. Последние месяцы провел в Институте имени Н.И. Склифософского, где и скончался 2 апреля. В последний путь покойного провожали немногие оставшиеся в столице учёные-биологи. Всем запомнились сказанные над гробом слова его ученика профессора А.Н. Формозова: «Прощай, добрый старик!»