Сейчас отец Сергий разучивает на гармони песни, готовится к выступлению в селе Кайсарово Цильнинского района, перед приходом церкви в честь Казанской иконы Божией Матери, который окормляет в течение шести лет.
И пока батюшка неспешно растягивает нарядные, в ромашку меха гармони, мы говорим об особенностях жизни сельских приходов. Он о ней знает не понаслышке. Они с матушкой Мариной бездетные, поэтому служить им приходилось и в Кемеровской области, и в Башкирии – там, куда священника с детьми отправить никогда не решились бы.
Для кого поднимали колокола?
Т. Захарычева: Отец Сергий, в 90-е годы в российских сёлах с гордостью и радостью поднимали купола и колокола. Говорили: будет церковь – будет живо село. Но за последние 20-30 лет столько сёл умерло.
С. Митин: Раньше в сёлах храмов не хватало, а теперь не хватает людей. И мне тоже приходилось слышать от высокого духовенства, что с возрождением храма можно вернуть в село жителей. Но я с этим не согласен. Нужно сначала возродить сельское хозяйство – православные фермерские общины с льготными условиями работы и реализации экологически чистой продукции, а вслед за ними возродится Православие. Вот какой социальный проект перед государством хорошо бы лоббировать Церкви.
– Но ведь и там, где село живо, храмы часто пустуют. Так их может накрыть новая волна разрушения.
– Если в 90-е годы люди массово шли в храмы, то сейчас приходят единицы. Тогда был всплеск за счёт старшего поколения. Те, кому сегодня за 70-80 лет, в детстве слышали о церкви от бабушек и, возможно, даже ходили на службы. Они соскучились по храму, но это поколение потихоньку уходит. А вот 45-50-летние уже относятся к церкви с прохладцей, с ними надо было работать. Молодёжь вообще захвачена западным влиянием – всё, что оттуда приходит, ей кажется ярким, интересным, лёгким. Служба же в православном храме, напротив, требует труда.
– А что значит «работать» с населением?
– Одними молитвами людей сейчас не привлечёшь, поэтому Церковь ищет новые формы работы, в основе которых простое человеческое общение.По этому поводу есть очень интересный рассказ в книжке «Отец Арсений» (составитель – ректор Московского Свято Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев. – Ред.). Одного священника послали в деревню поднимать православие. Служит он месяц, второй, третий, а на службе – никого. Уже есть нечего батюшке, и пошёл он тогда по деревне ремонтировать крыши. А на следующий год у него уже было много прихожан, потому что за год люди его узнали.
- Значит, священникам нужно идти в народ?
– Нужно идти навстречу. В храм люди, как правило, приходят в тяжёлые моменты жизни. И очень часто – не с духовными, а с мирскими вопросами. И нужно уметь правильно дать ответы, чтобы человек доверился и ещё раз пришёл. Ритм жизни настолько интенсивный, и интересы у людей настолько разнообразны, что Церкви нельзя отставать. Я постоянно повышаю своё образование, сейчас, например, прохожу курс практической психологии.
– Кстати, говорят, что психологи, по сути, выполняют работу священников…
– Да, это на самом деле так, поэтому было бы хорошо, если бы сами священники получали психологическое образование. Ведь это наука о душе. Как же можно игнорировать душу и говорить о духовности? Например, в Московском православном институте святого Иоанна Богослова есть факультет христианской психологии.
Мы споём!
– В числе самых эффективных методов православного миссионерства вы назвали гармонь. Почему?
– Я имел в виду именно бедные сельские приходы. Люди на селе изнурены тяжёлым крестьянским трудом, им хочется праздника, общения, а пойти, в общем-то, и некуда. Однажды на одном из приходов я провёл небольшое исследование: попросил жителей села прийти в храм помолиться за односельчанина, у которого были трудности, и пришли всего два человека. А в другой раз предложил: давайте после службы соберёмся, попьём чаю, я сыграю на баяне (тогда был ещё баян), споём и… пришла почти вся деревня.
Я много ездил в паломнические поездки и заметил, что люди всю дорогу поют. Православные любят песню, это в нашей природе. Так как же этим не воспользоваться? Я считаю, что к молитве надо подойти, проложить рельсы. Именно гармонь, песня помогают сформировать единство, настроение, дух общины... И вот когда всё это есть – время и о спасении поговорить.
Мы с матушкой на разных сельских приходах служили, но в этой мысли укрепились именно здесь, в Кайсарово.
– Место такое особенное?
– Это чувашское село. Многие местные старики русского языка вовсе не знают. Может быть, прихожан было бы больше, если бы служба шла на чувашском языке, но ни один батюшка-чуваш здесь не прижился. Приход заштатный, то есть не в состоянии себя содержать, так что храм мог и вовсе без служб стоять.
Так вот… выучить чувашский у нас с матушкой не получится, но общий язык с жителями Кайсарово мы всё-таки постараемся найти. Музыка, песня – это такое общение, которое не знает никаких языковых преград. Сейчас подбираю репертуар для большого концерта. Собираюсь разучить и несколько чувашских мелодий. Сыграю, а кайсаровцы споют.
Я знаю, что при нашей епархии сейчас открылись курсы древнегреческого языка, а я бы очень хотел, чтобы открылась бесплатная школа по изучению гармони, потому что, на мой взгляд, для миссионерской работы это нужно больше, чем древнегреческий язык.
Здесь молится легко
– Вы сказали, что в Кайсарово заштатный приход. Значит, он живёт только благодаря энтузиазму местных жителей?
– В епархиальных отчётах Симбирской митрополии об этом приходе ничего не говорится. Когда-то он был штатным. Первая церковь была построена в 1907 году. В 30-х она сгорела. В 1996-м на старом месте построили новый храм. А в 2008-м, на Казанскую, церковь опять заполыхала. Но через два года храм заново построили и опекают четыре многодетные семьи, которым самим порой не на что жить. Многое сделано, но люди выдохлись, потому что все пожертвования идут из одних и тех же карманов. И лишних денег у жертвователей точно нет: дети вырастают, им надо в жизни устраиваться, внуки рождаются…
Низкий поклон этим подвижникам, и я бы очень хотел, чтобы нашлись люди, которые помогли бы им хоть чем-то. Ведь до чего порой доходит: недавно из Москвы этому храму пожертвовали «Кагор», ладан, уголь, но доставили посылку в Тетюши (Татарстан). И поскольку не было возможности найти машину (путь неблизкий – сто километров туда, сто обратно), чтобы перевезти этот дар, всё досталось храму в Тетюшах. А сейчас из Москвы прислали ещё одну посылку – облачение на Престол, на Жертвенник… Не знаю, чем на этот раз всё закончится.
Кстати, приходу в честь Казанской иконы Божией Матери в прошлом году исполнилось 110 лет, прихожане к этой дате написали и издали настоящую книгу о своём храме. Печально, что епархия юбилейную дату даже поздравительным адресом не отметила. Людей бы очень поддержало и вдохновило такое внимание.
– А вам как служится в Кайсарово?
– На этот вопрос я обычно отшучиваюсь: «Приход незавидный, никто не подсидит, интриг плести не будет! Спасаюсь, но уже в более комфорт-ных условиях. Воистину дивны дела Твоя, Господи!» Но здесь почти всё правда.
Пять лет назад на Троицу над входом в наш храм голубиная пара вывела птенцов, и все подумали, что это знак свыше – наполнится жизнью храм. Действительно, службы стали проходить чаще. Венчались здесь пары из Нью-Джерси, Москвы, Казани. Но Всенощную в субботу по-прежнему служу с ангелами, так как не смог отменить банный день в деревне. Литургия могла тоже остаться без соборной молитвы, если бы... Дело в том, что сельчане в пять часов утра выгоняют коров на пастбище и идут после тяжёлой трудовой недели досыпать почти до обеда. Вот богослужение и начинаю в епархии раньше всех – в шесть утра, чтобы «перехватить» некоторых прихожан по пути домой. Ранняя служба удобна ещё и тем, что целый день впереди – можно всецело посвятить себя многочисленным внукам (а у чувашей большие и дружные семьи), которые на выходные наезжают из города.
А ещё в нашем храме удивительно легко молиться. И я нашёл этому объяснение: если в большие храмы на праздники приходит много людей, и не все молятся, а просто стоят и думают о своём, то у нас людей мало, и все пришли по желанию, все сосредоточенно молятся. И это настоящая живая молитва, от которой душа воспаряет.