О том, как наш изменчивый мир меняет нас, мы говорим с научным руководителем Центра коррекционной и семейной психологии в Ульяновске и Донецке Дарьей Сологуб.
Достичь синдрома рыбки
Т. Захарычева: Дарья Сергеевна, мы живем в эпоху интернета, когда обмен информацией ускорился фантастически, причём за короткий промежуток времени. Это как-то отражается на психологическом благополучии и здоровье людей?
Д. Сологуб: На мой взгляд, отражается, причём как на людях, которые сформировались в другой информационной эпохе, так и на детях. На детях даже больше. Женщина, которая сейчас вынашивает ребёнка, испытывает на порядок больше информационных факторов психического напряжения, чем испытывала её мама. Как результат – большое количество родов, в которых происходит дискоординация родовой деятельности. Это не болезнь, не расстройство, это такое состояние, когда женщине надо рожать, а она не может расслабиться, отключить голову, что приводит к рассогласованности функций родовой системы. Физиологических родов становится катастрофически мало. Всё чаще возникает необходимость вмешательства, вплоть до кесарева сечения.
– Для благополучных родов нужен особый образ мыслей?
– Чтобы роды прошли нормально, женщине необходимо как минимум на 28 неделе выключиться из окружающего информационного пространства и достигнуть состояния, которое мы, шутя, называем «синдромом рыбки», когда за единицу времени может возникать только одна мысль. Но современные женщины вплоть до родов лежат с гаджетом на животе и решают рабочие вопросы. В таком состоянии нужные гормоны в необходимом объёме не вырабатываются.
– А можно сказать, что дети, зачатые, выношенные и рождённые в эту эпоху, другие?
– Нет, у психики и мозга есть базовая природа – то, что всегда было и будет. Но она приспосабливается к окружающим обстоятельствам, как и молодое деревце, которое поместили в искривлённое пространство. Оно вырастет, но его ствол не будет ровным.
– Я бы не стала это утверждать. Но если раньше было редкостью, что ребёнок не говорит к трём годам, то сейчас мы сталкиваемся с тотальной проблемой речевых задержек разной природы – психиатрической, неврологической… Границы нормы постепенно сдвигаются к худшему варианту, и это связано не только с состоянием женщины-матери, тут нужно рассматривать комплекс факторов.
Истерички прекрасны
– Когда о человеке говорят «ненормальный», значит, он какой?
– Человека, который бы воплощал собой абсолютную норму, наверное, нет. Существует около десяти базовых структур характера, названия которых соответствуют названиям психических заболеваний, хотя и отражают определённую структуру личности в норме – параноидная, шизоидная, истероидная… С точки зрения науки, невозможно жёстко разделить «норма – не норма», но есть степень нарушения функционирования. Например, обсессивно-компульсивный человек отличается пунктуальностью, он методично и последовательно выполняет сложные задачи, очень выдержан… Прекрасные качества! Но если этот характер выходит за рамки нормального функционирования, то такие люди становятся жёсткими контролёрами. Сотрудники такого начальника будут постоянно в стрессе. Прекрасные женщины – истерички: тёплые, театральные, демонстративные, очень чувствительные. Но если их кто-то предал, оскорбил, может случиться невроз. Истерическая структура характера расположена к психосоматическим болезням, которые вызваны душевными переживаниями и плохо поддаются традиционному лечению, а зачастую ещё и не подтверждаются инструментальными исследованиями. Симптомы есть, а причины не видно. Например, есть приступ эпилепсии, но при исследовании мозга эпилептического очага не находят.
– Если грань между нормой и не нормой такая хрупкая, то кто поможет человеку не докатиться до невроза? Психологи?
– Здесь нужно воздержаться от искушения объявить нашего «брата-психолога» единственной панацеей от всех бед. Я искренне считаю, что каждый человек – сам себе лучший помощник, и для этого у него есть все механизмы. Психолог нужен в тот момент, когда человек понимает, что он не справляется с какой-то проблемой.
Кто муж у хорошей жены?
– Как определить, что такой момент настал?
– Допустим, в семье – конфликт, идёт скандал за скандалом. Женщина, мать, понимает, что решения нет, а жить дальше как-то надо. Тогда она начинает притворяться, что всё нормально, но внутри – тяжело. И это неприятие сказывается на качестве жизни в семье. Вот это правильное время для обращения к психологу, потому что проблема свежая, последствий ещё нет.
– Правда, что у хорошей жены муж – генерал, а у плохой – неудачник?
– И да, и нет одновременно. Вот пример: женщина невротической структуры характера, склонная к самокритике, начиталась популярной психологической литературы. Из её мужа как раз не получилось генерала, и она мысленно себя сто раз обвинила. Возможно, её роль в этом немалая – она часто занижала его самооценку и не оказывала поддержки. А может быть, она вышла замуж за достаточно инфантильного человека, и он всё никак не может взять на себя ответственность за семью. Когда причина кроется в психике другого, мы не можем сделать что-то ЗА него.
– Сейчас очень много популярной психологической литературы. Плохая книга может навредить?
– Может. Часто человек открывает книжку и всё, что ему нравится, подчёркивает, что не нравится, игнорирует. А потом при помощи информации, которая ему «подошла», начинает оправдывать свою проблему, безответственность и нежелание что-то менять. Так некачественно написанная книга приводит не к решению, а к усугублению проблемы. Кроме того, начитавшийся сам ставит диагнозы себе и своим близким. И нужно потратить очень много времени, чтобы вывести у него всех «тараканов» из головы.
С Украиной – дела семейные
– Вы приехали к нам из Украины, работали во многих городах и странах. Можно сказать, что на каждой территории люди имеют какие-то общие психологические особенности? Какие они в таком случае у ульяновцев?
– Есть даже такая отрасль знания, как этнопсихология, которая изучает особенности психики людей, принадлежащих к разным этносам. Проживание людей на определённой территории, даже с географической точки зрения, накладывает свой отпечаток на психику. Да, у Ульяновска есть особенности, я не буду говорить о них как психолог-эксперт, а просто поделюсь своим впечатлением. Меня этот город закалил. Ульяновск задаёт некую планку, и если ты её возьмешь, то в тебе много чего изменится. На первом этапе, когда я только начинала работать здесь, кожей чувствовала, как скептически и настороженно меня воспринимают, как будто тестируют. Но в какой-то момент тестовый барьер пройден, и ты оказываешься внутри, вот тогда разворачивается совсем другая картина. Теперь у меня в Ульяновске много друзей.
– На вашей визитной карточке стоит два адреса Центра – в Ульяновске и в Донецке. В Донецке тоже идёт работа или война внесла свои коррективы?
– Несмотря на достаточно тяжёлую ситуацию, донецкий центр продолжает работать в полном объёме, команда из семи человек в любой обстановке принимает людей, потому что есть такие случаи, когда коррекцию прерывать крайне нежелательно. За всё время войны наш центр ни дня не был закрыт. Мы откликаемся на все запросы. Людей, оказавшихся в совсем сложной ситуации, принимают на бесплатной основе. Сейчас то время, когда наш труд востребован ещё больше, чем в довоенное время.
– Украина – Россия. Как вы относитесь к этому конфликту как психолог и как человек, причастный к двум странам?
– Как к любому конфликту внутри семьи. Я знаю, что у нас очень много общего, и все мы связаны родственными узами. Для меня то, что происходит, – это большая боль. Те люди, с которыми я общаюсь в обеих странах, по-прежнему остались неделимы. Думаю, что та часть людей, которых удалось стравить между собой, обладают определёнными психологическими особенностями. Они и со своими соотечественниками ведут себя агрессивно и непорядочно. А люди, которые исповедуют готовность договариваться, дипломатичность, понимание, стараются не втягиваться в это. Наверное, для чего-то в ходе исторического процесса это нужно. Может быть, переживём перелом и сделаем какие-то правильные выводы?