Золотой лирой называли современники Дмитрия Ознобишина

Википедия / wikipedia.org

Его называли золотой лирой Пушкина

Жизнь и творчество нашего земляка Дмитрия Петровича Ознобишинаинтересовали и до сих пор интересуют многих исследователей. Его личная жизнь, творчество, необыкновенная и   многотрудная  жизнь постоянно пробуждают интерес к его многогранной личности.  Это о нём: талантливый поэт, писатель, очеркист, историк и краевед, фольклорист, полиглот, владевший более чем двадцатью языками, переводчик, почетный попечитель Симбирской классической гимназии, действительный статский советник,наконец, библиофил, чьё богатейшее собрание книг составляет ныне гордость Ульяновской областной научной библиотеки. Такой человек является в мир нечасто. Судьба Дмитрия Ознобишина – сложнейший лабиринт, полный тайн, – тянет на остросюжетный детектив. Считается, что Богом отмеченный человек страдает больше. Страдания Дмитрия Петровича Ознобишина велики необыкновенно. Но, прежде чем рассказать о его судьбе, о нелегких путях-дорогах, начну с моей  дороги в Инзу, чтобы напомнить о событиях, произошедших на родине поэта в конце прошедшего столетия.

   
   

В жаркой Инзе

В 1993 году в Ульяновской областной научной библиотекесостоялась презентация книгистиховД.П. Ознобишина, вышедшая под редакцией и при непосредственном участии талантливого востоковеда, владеющего фарси и другими восточными языками Татьяны МатэосовныГольц. Онаеще в юности, будучи студенткой восточного факультета МГУ, открыла для себя чарующую красоту поэзии Ознобишина и защитила диссертацию по его творчеству, а в смутное время перестройки переехала на жительство в Инзу, чтобы увидеть родные места любимого поэта и попытаться найти его могилу.

Летом 1997 года я направилась в Инзу – познакомиться с Татьяной Матэосовной поближе и узнать, к чему привели ее поиски.Однако странную историю услышала я о ней: никого не принимает, живет затворницей после смерти дочери. Ученый-востоковед редкого дарования, она мало кого интересовала в то тяжелое время в маленьком городишке. До сих пор ругаю себя, что очень долго оттягивала свою поездку, корю себя и за то, что не настояла на встрече: вскоре Т.М. Гольцдобровольно ушла из жизни. А мне так нужен был ее рассказ! Да и ей, возможно, очень важно было в момент полного уныния встретить человека, искренне интересующегося судьбой Дмитрия Петровича Ознобишина.

В растерянности брела я по пыльной Инзе, а навстречу мне – местная учительница Надежда КонстантиновнаВолоскова, которая (я знала) тоже интересовалась Ознобишиным и занималась поиском его могилы. На мое удивление по поводу случайной встречи она сказала: «Так ведь сегодня день рождения Пушкина!» И мы направились к ней.

От Н.К. Волосковой я услышала страшный рассказ о том, как после революции был разорен склеп Д. П. Ознобишина. Сначала крестьяне разграбили дом, а потом прошел слух, что барин похоронен с сокровищами, и тогда вскрыли захоронение. Над телом покойного глумились, пака чья-то добрая рука не предала его земле. Однако в июне 1989 года последовало известие о новом разрушении родового склепа Ознобишиных – теперь уже в связи с земельными работами в районе Китовки. Вот что писала Н.К. Волоскова по этому поводу в местной газете: «Что же открылось взору? Вздыбленная земля буквально втоптанные в вязкую ее массу останки покоившихся здесь многие десятки лет. Но этого, видимо, «не замечали» те, кто проводил водопровод к дому».

С тех пор прошло немало времени, а желание восстановить картину жизни, забвения и воскрешения поэта-земляка не угасло.

Путь к Востоку

Ознобишины принадлежали к старинному роду, известному с 1423 года. Его славные представители честно служили России. Дмитрий родился в сельце Троицкое Карсунского уезда (ныне Инзенский район) в семье Петра Никаноровича Ознобишина и Александры Ивановны, крещен 4 октября 1804 года. Здесь же, в Троицком поместье, прошло его детство. Будущий поэт глубоко полюбил эти места и всегда, где бы ни был потом, скучал о малой родине. 

   
   
Дом в с. Троицкое. Гравюра Белобородова (кон. XIX в.) Фото: АиФ / Архив АиФ

Родители очень рано ушли из жизни, и осиротевшего Дмитрия взял к себе мамин отец – дедушка Иван Андреевич Варваци, национальный герой Греции, эмигрант-миллионер. Именно дед посеял в юной душе пылкую любовь к Востоку и его искусству.Мальчик рос в романтической атмосфере, получил прекрасное домашнее воспитание, затем учился в Благородном пансионе при Московском университете. Писать начал рано. В 1821 году в «Вестнике Европы» были напечатаны его стихотворения «Старец», «Утренний гимн», «Послание к Титову», а в рукописном сборнике «Мечты» появились его переводы из Катулла, Гердера, Томаса Мура, Ламартина. К конку 1820-х годов поэт, состоящий на службе в Московском почтамте, написал уже более 60 стихотворений. Он близко сошелся с литераторами: М.А. Дмитриевым, А.И. Писаревым, М.П. Погодиным, С.П. Шевыревым, В.Ф. Одоевским, братьями Киреевскими, начал сотрудничать с «Полярной звездой». Он серьезно увлекся восточными языками и персидской поэзией.И вот что писал о ней: «Язык ее есть язык страсти: оттого он силен, обилует фигурами и метафорами, если даже, как иные утверждают, иногда излишествует сравнениями, то это потому, что он есть излияние серда…» Дмитрий Петрович с головой ушел в работу над переводами Фирдоуси, Саади, Хафиза, Низами, Нахшаби, абу-Новаса, Ибн-Руми и других поэтов Востока.Слава о нем как незаурядном поэте-переводчике быстро распространялась, особенно после того, как Ознобишин перевел манускрипт Ибн-Фадлана об исламской миссии Багдада в древние Болгары: этот перевод дал ему звание члена Датского королевского общества Северных Антиквариев, Ознобишин был избран в членом Московского и Казанского обществ любителей российской словесности.      

Дмитрий Петрович страстно мечтал попасть в Персию и через дядю своего сенатора Хомутова напросился в посольство А.С. Грибоедова, однако директор московской почты не отпустил его и тем самым спас ему жизнь – ведь мы знаем, какой катастрофой обернулось Персидское посольство для его участников, в том числе дляАлександра Грибоедова.

В поисках фольклора

Совсем неожиданно последовали одна за другой тяжелые утраты. Сирота с детства, Дмитрий Петровичтеперь лишился брата и сестры. Решил бросить службу и ехать в Троицкое, заняться благоустройством имения, благотворительностью, земными делами. Сохранилась старинная гравюра с изображением дома Ознобишиных в Троицком. Двухэтажный белый каменный дом с открытой террасой, с широкой лестницей, арочными окнами и колоннами.Великолепная архитектура – невычурная, но с большим вкусом. Площадка у дома была выложена цветным камнем, в ухоженном саду – скульптуры и фонтаны, оранжерея, пруды с купальней.

На родине Дмитрия Петровича приняли с радостью, он стал почетным смотрителем Карсунского уездного училища, а позже – попечителем Симбирской классической гимназии. Открыл школу для крестьянских детей, составил сборник материалов по крестьянской реформе. Не отошел он и от научной деятельности, продолжая расширять энциклопедические знания в богатейшей родовой библиотеке, которая насчитывала в те годы несколько тысяч томов, а к концу века в результате вдумчивого и планомерного собирательства – 28 тысяч томов. Дмитрий Петрович собрал уникальную коллекцию персидских рукописей, многие из которых перевел на русский язык.

Он никогда не сидел на месте и много путешествовал. Выезжал в Москву, Санкт-Петербург, Казань, Кавказские минеральные воды, часто бывал в Симбирске, Языково, Репьевке. В поездках по Поволжью собирал чувашский, татарский и мордовский фольклор. Именно благодаря Д.П. Ознобишину в печати появилась чувашская народная песня «Кукушка кукует на елке» в его переводе. В сборник Киреевского вошли записанные Ознобишиным свадебные песни, научную ценность представляет его собрание русских песен и сказок.

Переводил поэт-полиглот шведские, сербские, литовские, эстонские, норвежские песни. На все века прославила его шведская песня «Чудная бандура»: опубликованная в 1836 году, она мгновенно распространилась в России как русская народная песня «Гуляет по Дону казак молодой».

Муза кочевая

1830-е годы – самые счастливые в жизни поэта.  Во-первых, он знакомится с Пушкиным. Публикация «Чудной бандуры» получает одобрение В. Кюхельбекера, а В. Белинский причисляет его к первоклассным поэтам. Лучшие композиторы – А. Алябьев, Н.Титов, П. Булахов, Н. Римский-Корсаков – пишут романсы на стихи Ознобишина. А все потому, что поэта вдохновляет большая любовь!

В 1835 году Дмитрий Петрович женился на Елизавете Александровне Рогановской. Через два года у них родился сын Иван. Стихи лились сами собой, почти все они были посвящены любимой жене. Казалось бы, жизнь удалась. Поэт много работал, общался с друзьями-поэтами, вместе с супругой и сыном путешествовал. Вскоре стало понятно, что Елизавета Александровна серьезно больна, но надежда на выздоровление не угасала. Дмитрий Петрович возил ее на воды, показывал опытным лекарем.В 1846 году она скончалась. Безутешный поэт не мог более оставаться в имении, где все напоминало ему о прежней жизни, и вместе с сыном на долгое время уехал за границу. Они объехали всю Германию, посетили Англию, Францию, Италию, Швейцарию, более полугода провели в Ницце. В Россию возвращались морем: через остров Мальта и Константинополь – в Одессу, где бушевала холера. Кочевая муза Ознобишина оказалась богатой на стихи, особенно переводы, но желание печататься у поэта пропало вовсе.

В 1850-е годы он жил в Смоленске: служил в Комитете попечительства о тюрьмах, в Комитете детского приюта принца Ольденбургского.При этом занимался и предпринимательством, приобрел золотоносный прииск на Енисее. В переводах отдавал теперь предпочтение немецкой и английской литературе.

Последняя любовь

Вторую и последнюю свою любовь Дмитрий Ознобишин встретил в 50 лет.

После смерти родной сестры Дмитрий Петрович принимал деятельное участие в воспитании ее дочерей, своих племянниц. Они обучались в училище святой Екатерины – там и встретил поэт юную воспитанницу ТаисиюКадонцеву, внучку адмирала Д.Н. Сенявина. Разница в возрасте смущала (он был старше девушки на 30 лет), и Дмитрий Петрович долго сомневался, имеет ли он моральное право просить руки и сердца молодой красавицы, но вскоре и сам понял, что его чувство взаимно. В 1861 году они поженились, и снова поэзия Ознобишина задышала восторгом и упоением, а жизнь обрела смысл и надежду.

Супруги поселились в Троицком. Они часто навещали Языковых, Ахматовых, Аксаковых. Большую часть времени Ознобишин посвящал общественной деятельности: занимался подготовкой крестьянской реформы, вопросом обустройства крестьян после освобождения от крепостной зависимости.

Тереза – так нежно называл жену Ознобишин – ждала ребенка. И вдруг – новая беда! Послеродовая горячка уносит жизнь любимой супруги. Ребенок – девочку назвали Лизой – остается жить.

Дмитрий Петрович не смог смириться с потерей жены. Он очень был привязан к дочушке, но ее пришлось отдать на воспитание тещи, в Петербург. Надежды на счастье рухнули, умолкла муза. Не в силах оставаться в родном имении, Ознобишин уехал в Симбирск. Утешение находил в религии, в чтении псалмов и переложении их на язык поэзии (так появились поэмы «Мария Египетская», «Часовня летнего сада»), в устроении родовой церкви в селе Китовка. Он искренне потянулся к известным представителям церкви, находя утешение в беседах с митрополитом Московским Филаретом и митрополитом Филаретом Киевским.

После смерти Терезы Дмитрий Петрович много сил отдавал общественной деятельности, стараясь тем самым сделать что-то полезное для крестьян, для расширения их образования и обустройства быта. Онпринимал деятельное участие в работеКарсунского уездного земства и «Особого присутствия» по крестьянским делам, был гласным губернского собрания, почетным членом комитета Карамзинской библиотеки. На родине в Китовке построил школу для крестьянских детей. На скромного, глубоко религиозного старика, избегающего на склоне лет суеты и публичности, посыпались награды и общественные посты, в 1875 году он получил чин действительного статского советника.

Живые письмена

Давным-давно, почти в другой жизни, Дмитрий Петрович с первой супругой Елизаветой, сыном Ваней и племянницами провел в Пятигорске два летних месяца 1839 года. Они приехали 7 июня, в самый разгар сезона, когда все дома в центре города были сняты. Семья Ознобишиных поселилась на самой окраине в небольшом домике.Елизавета Александровна вела дневник, который сохранил милые детали их беззаботной жизни на водах.

Ах, как переплетаются судьбы! Ныне в этом доме музей Михаила Юрьевича Лермонтова: двумя годами позже великий русский поэт поселился здесь же и прожил последние два месяца жизни. После дуэли тело Лермонтова привезли в этот дом, отсюда его провожали в последний путь.

И здесь же сохранился альбом, куда Ознобишин вписывал свои стихи «Кавказского цикла», в том числе и эти строки: «Здесь каждый шаг – живые письмена! Все говорит о том, что было».

И вот на склоне лет, в 1877 году Дмитрий Петрович снова приехал на Кавказские минеральные воды. Он любил это место, связанное не только со счастливыми годами молодости, но и с именем деда Варваци, открывшего для России целебные источники и подарившего Кавказским минеральным водам первое ванное здание на Горячей горе.

На этот раз Ознобишин остановился в Ессентуках. 2 августа 1877 года поэт трагически погиб – пьяный извозчик перевернул коляску, в которой он ехал. От сильного удара Дмитрий Петрович скончался. Его набальзамированное тело захоронили в Кисловодске, как когда-то Лермонтова, но затем гроб перевезли с Кавказа в Симбирскую губернию и выполнили волю покойного, перезахоронив в фамильном склепе под церковью села Китовка, прихода имения Ознобишина в Карсунском уезде (ныне территория Инзы).

Более века понадобилось нам для того, чтобы прочесть «живые письмена» и осознать ту роль, которая была предназначена Богом Дмитрию Ознобишину. Теперь, когда Россию поразил процесс раскультуривания, мы вынуждены обратиться к духовным своим пастырям – к таковым относится истинно национальный поэт, наш земляк Д.П. Ознобишин.Человек широчайшего творческого диапазона, он аккумулировал миросозерцание многих народов. Не скрывая восторга перед их языком, духовностью и бытом, Ознобишин оставался православным христианином и главные понятия – Бог, Народ, Родина – отстаивал в каждой строке стихов, переводных сочинений, в многочисленных статьях и очерках. Веротерпимость поэта, его искреннее подвижничество в деле укрепления духовно-нравственного опыта и развития самосознания разных народов – яркое подтверждение тому, что русская культура всегда была стержнем отечественной многонациональной культуры.

Д. П. Ознобишин и сегодня напоминает нам, что пора повернуться лицом к истокам, припасть к чистым, благотворным родникам истинной культуры – они, слава Богу, пока еще не иссякли и не потеряли живительной силы.

Справка «АиФ»:

Число бутонов гиацинта указывает день встречи Фото: АиФ / АиФ в Ульяновске

Дмитрий Ознобишин свои восточные стихи и переводы писал под псевдонимом Делибюрадер, что означало «сердце брата». Именно он познакомил Россию с языком цветов. На Востоке цветы были своеобразным языком, с помощью которого влюбленные могли объясниться. Этот язык стал  известен в Европе с XVIII века  под персидским названием "селам" - приветствие. Он стал популярным на балах, в семейных играх и письмах, постоянно изменяясь и получая новый смысл. Цветок мог «звучать»  как  целая фраза, заключать в себе ответ, вопрос пожелание. Дмитрий Петрович  перевел с персидского и издал в 1830 году книгу "Селам, или Язык цветов", где каждому растению (а их упоминалось в книге более 400) соответствовала какая-либо фраза. Символика роз, лилий, незабудок, ромашек связана с эмоциональным образом цветка: яркостью, нежностью, благоуханием. Послав избраннице, например, ландыш, кавалер тем самым признавался ей в любви, потому что на языке цветов ландыш "звучит" так: "Долго и тайно я любил тебя". Книга "Селам, или Язык цветов" была очень популярна среди молодежи. Молодые люди, зная значение цветов и растений, могли говорить о своих чувствах на их языке. В наши дни язык цветов почти забыт, и, посылая роскошный букет из тюльпанов, роз, анемон, лютиков, гиацинтов и медвежьих ушек, мы уже не уславливаемся о месте и времени тайного свидания. Но и до сих пор мы считаем белую розу и белую лилию символами невинности, красную розу - символом любви, а махровые бархатцы - короткого счастья, число бутонов  гиацинта  указывал день встречи.

Чудная бандура 

Фото: АиФ / Архив АиФ

Д. П. Ознобишин 

Гуляет по Дону казак молодой;

Льет слезы девица над быстрой рекой. 

«О чем, ты льешь слезы из карих очей?

О добром коне ли, о сбруе ль моей? 

О том ли грустишь ты, что крепко любя,

Я, милая сердцу, посватал тебя?» 

- «Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня,

С тобой обручили охотой меня!» 

- «Родной ли, отца ли, сестер тебе жаль?

Иль милого брата? Пугает ли даль?» 

- «С отцом и родимой мне век не пробыть;

С тобой и далече мне весело жить! 

Грущу я, что скоро мой локон златой

Дон быстрый покроет холодной волной. 

Когда я ребенком беспечным была,

Смеясь мою руку цыганка взяла 

И, пристально глядя, тряся головой,

Сказала: «Утонешь в день свадебный свой!» 

- «Не верь ей, друг милый, я выстрою мост, 

Чугунный и длинный, хоть в тысячу верст»; 

Поедешь к венцу ты – я конников дам,

Вперед будет двадцать и сто по бокам».

Вот двинулся поезд. Все конники в ряд.

Чугунные плиты гудят и звенят; 

Но конь под невестой, споткнувшись, упал,

И Дон ее принял в клубящийся вал… 

«Скорее бандуру звончатую мне!

Размыкаю горе на быстрой волне!» 

Лад первый он тихо и робко берет…

Хохочет русалка сквозь пенистых вод. 

Но в струны смелее ударил он раз…

Вдруг брызнули слезы русалки из глаз, 

И молит: «Златым не касайся струнам,

Невесту младую назад я отдам. 

Хотели казачку назвать мы сестрой

За карие очи, за локон златой».

Апрель 1835

 

Смотрите также: