Новоспасское – по всем статьям сухопутный райцентр, откуда до Волги, если даже захочется, приходится добираться не менее 50 километров. Тем не менее жизнь распорядилась так, что судьба Владимира Танцева оказалась навсегда связанной с морскими путешествиями. Более того, этот удивительный человек известен тем, что четырежды побывал в антарктических экспедициях. Он такой один в нашей Ульяновской области.
Рос Танцев в простой рабочей семье. Воображение юноши разжигали книги о великих путешественниках и мореплавателях, а также произведения, например, Александра Грина. Владимиру очень хотелось учиться, чтобы затем путешествовать по миру. По совету одного из знакомых отца он поступил в Ленинградский гидрометеорологический институт. Профессия инженера-гидролога давала возможность путешествовать по рекам необъятной страны, изучать их особенности. И хотя это было не совсем то, о чём грезилось в юности, но было интересно и давало простор мечтам. По окончании вуза он женился на девушке с гидрофака. Супруга его, Евгения Константиновна, стала верной спутницей в странствиях по великим сибирским рекам и матерью его троих детей.
И физик, и лирик
Ещё во время учёбы в Ленинграде он нередко бывал в расположенном поблизости от его вуза Институте Арктики и Антарктики. Уже побывав в экспедициях на Лене и Енисее и работая в качестве инженера в Куйбышевском институте «Гипровостокнефть», Владимир нередко наезжал в город на Неве как по служебной надобности, так и для того, чтобы встретиться со старыми друзьями, вдохнуть интеллектуальную атмосферу этого удивительного города.
- Ленинград тогда был одним из центров духовного притяжения, – вспоминает Владимир Сергеевич, – это был город, который самим своим существованием мирил споры о физиках и лириках, бывших одной из самых ярких и характерных примет общественной жизни 60-х годов. Многие люди, находясь на передовых рубежах науки, в то же время успевали творить в гуманитарных сферах.
На всю страну было известно знаменитое питерское кафе «Сайгон» – место встреч не только стиляг, но и людей, всерьёз озабоченных проблемами науки, нередко в одном лице. Одной из задач, находившихся в центре внимания, было углубленное изучение Антарктиды. Как-то кто-то из молодых учёных во время встречи полушутя-полусерьёзно предложил и Танцеву «сходить» в Антарктиду – туда как раз проводился очередной набор. Без долгих разговоров наш герой согласился.
Hello, americans!
- Если коротко перечислять выгоды, которые я тогда преследовал, – вспоминает Танцев, – то это прежде всего возможность попутешествовать по миру, а также говорить на английском. Я любил и постоянно совершенствовался в этом языке, очень интересовался творчеством «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Сейчас, вспоминая свои странствия, с удовольствием отмечаю, что и попутешествовать довелось вдоволь, и язык туманного Альбиона изучил настолько, что смог выполнять обязанности переводчика не только в общении с англоязычными партнёрами, но с полярниками других стран, в разной степени владеющих английским. Кстати говоря, первые слова, произнесённые мною на шестом континенте, были именно на английском, правда, с американским акцентом.
Дело в том, что именно полярники американской станции «Мак-Мердо» как старожилы должны были доставить нашу партию с корабля на советскую станцию «Новолазаревская». Как сейчас помню этот холодный, но солнечный день. На воздухе было не менее 70 градусов по Цельсию, а мы вышли на палубу нашего теплохода «Башкирия» и ждали своих американских коллег. Никто из нас до этого с американцами не встречался – на календаре, не забудем, был ещё только 1981 год – разгар холодной войны. А мы ждали неизвестных ещё нам партнёров, чтобы погрузиться на их вездеходы и отправиться на свою станцию.
Все волновались, в воздухе ощущалось напряжение, что мы скажем американцам, что они скажут нам. И вот появились наши заокеанские партнёры – все в одинаковых комбинезонах, чего не было у нас. Американцы молчали, лишь жестами приглашали нас зайти на вездеход. И тут я не выдержал. Хоть и не был руководителем партии, вдруг неожиданно для самого себя улыбнулся и произнес: «Hello, americans!» Вроде бы два обычных слова, а как они все изменили: американцы широко заулыбались, наши тоже засветились улыбками. После этого мы нередко уже бывали друг у друга в гостях. Незабываемое впечатление произвела на нас и американская станция. Это был настоящий город, где было всё необходимое, даже уличное движение. Кстати, в роли полицейских там выступали женщины.
Земной шар в миниатюре
Позже нашим полярникам довелось побывать в гостях у индийцев, чилийских и китайских полярников. Кстати говоря, индийских полярников пришлось спасать.
- «Долина Ганга», как образно называли свою станцию индусы, оказалась недостаточно подготовленной к антарктическим холодам, – вспоминал Танцев в интервью своему тёзке Владимиру Плотникову.
Идеологические рогатки в полярных условиях старательно обходятся. Коль требуется подмога «стратегическому сопернику», он её получит. Помнится, на заре своей антарктической эпопеи индусы спали не раздеваясь. Дизелей и тенов у них не было – топили в мисках солярку, тем и обогревались. Плюс бегали взбодриться в нашу баню. Как-то их по неопытности понесло в санно-гусеничный поход... на одной машине! Естественно, через несколько дней нашим пришлось двигать на выручку. Сломавшуюся машину до их станция «Долина Ганга» волокли на буксире, отпаивали... не только цейлонским чаем.
В другой раз наши, разгрузив уругвайский самолёт (станция «Артигас»), заспешили восвояси. Уругвайцы уговаривают: «Заночуйте у нас». Славяне ни в какую. Так и попёрли по темени на ГТТ (гусеничном тракторе-тягаче). В пути дали промашку и ухнули с колеи в обрыв. Просвистев... 20 метров, тягач приземлился носом в метре от единственной скалы! Слетевшиеся тележурналисты транслировали «русское чудо»: из всего экипажа лишь двое набили шишки!
После подобных передряг отношение к Антарктиде и русским изменилось. Помогать друг другу – это непреложный закон всех полярников. Можно сказать, что Антарктида – это земной шар в миниатюре. Здесь на задний план отступают все противоречия и предрассудки.
– Я, как метеоролог, – вспоминает Танцев, – думал о погоде – ведь от её капризов зависела метеообстановка не только в Южном полушарии, но и на «шарике» в целом. За время походов в Антарктиду мне пришлось побывать во многих странах, заходить в порты Бразилии, Уругвая, других экзотических стран, купаться в Атлантическом океане.
Маленькая ель для полярников
Особенно запомнилась встреча Нового года во время первой экспедиции в 1981 году. Праздник торжественно начался на палубе теплохода, возле которого высился огромный айсберг, недвусмысленно напоминая, что мы приближаемся к таинственному шестому континенту. Над палубой пролетали величественные альбатросы, на льдинах нежились ленивые тюлени, в воде резвились пингвины, которые, только оказавшись на суше, принимали важный вид, а в воде веселились, как дети. Была у нас и настоящая ель, которую мы предусмотрительно захватили с собой и привезли в судовом холодильнике. Украшенная игрушками, бусами, гирляндами и прочей мишурой, ёлка стояла в кают-компании, и каждый, проходя мимо вечнозелёной пушистой красавицы, нагибался и вдыхал запах родного леса. Каким бы мужественным ни был полярник, с какой бы стойкостью он ни переносил тяготы зимовки, чем дальше и дальше отрывался от дома, тем сильнее он ощущал, что в понятие «родина» входит не только образ родных и близких, но и такие вещи и явления, которые чаще всего дома не замечают. В их числе – лес.
После той первой памятной экспедиции Владимир Танцев побывал ещё в трёх. Последняя из них пришлась уже на конец 90-х годов. По возвращении домой он около 15 лет работал старшим маркшейдером в компании «Ульяновскнефть», откуда и ушёл на пенсию. Он не нажил баснословных богатств, хотя деньги за Антарктиду ему платили неплохие. Купил на них две машины, отечественную и иномарку, всякую бытовую технику домой. Никаких особых званий и почестей от правительства или местной власти он не имеет. Только вот из интервью того же Плотникова стало известно, что чилийцы наградили его почётным званием капитана порта Байя-Филдс, наш русский профи помог иностранцам в изысканиях для проектирования антарктического порта…
Дружно жили
– Я часто думаю, что мне дала Антарктида, и всякий раз отмечаю, что вынес оттуда, кроме всего прочего, и любовь ко всему живому. На белом материке много необычных животных: это и пингвины, и морские львы, и тюлени, но к людям они почти всегда настроены миролюбиво, видимо, считая нас своими собратьями. В сущности, и люди, и животные выживают в экстремальных условиях, и это обстоятельство предполагает взаимную терпимость друг к другу. За время, что я был в экспедициях, ни разу не видел, чтобы кто-нибудь обидел кого-нибудь из пингвинов или других морских обитателей, наоборот, мы их нередко угощали, когда они наведывались в наш лагерь. А сколько раз им оказывали помощь наши медики! Особенно при травмах. Думаю, такие вещи не забываются и передаются из поколения в поколение.