Александр Городницкий: о жизни, науке, религии и культуре

- Александр Моисеевич, насколько я знаю, вы далеко не в первый раз в Ульяновске. Как меняются впечатления о городе? 

- У меня есть моя фотография, сделанная в Ульяновске, которая датирована 1977 годом. Там я еще с волосами. Наверное, это был первый визит к вам. Здесь тогда проходил уникальный фестиваль «Гамбургский счет», где барды сами выбирали лучшего. Организовал его замечательный человек Евгений Александрович Сиголаев, президент ульяновского КСП, который вынашивал утопическую идею сделать это фестиваль авторов «первой руки», чтобы в нем участвовали Окуджава, Галич, Высоцкий. Ульяновск тогда мог стать центром авторской песни в Поволжье. И хотя этого не произошло, с этим городом связаны очень значимые вехи в истории авторской песни. На концерты собиралось огромное количество людей, устраивались семинары, приезжали люди из соседних городов. Ульяновск был центром дискуссий. Вспоминаю об этих встречах с удовольствием. Первый раз я сюда приехал из экспедиции, и мне по решению то ли горкома, то ли обкома КПСС дали возможность выступить в Большом зале Ленинского мемориала, а это считалось тогда большой честью. И вдруг выяснилось, что приехал я в джинсах, а выход на сцену в «буржуйских» штанах воспринимался как оскорбление памяти Ленина. Специально выделенный человек из горкома комсомола поехал со мной по магазинам – покупать обычные советские брюки. Брюк ни в одном из магазинов не нашли, и тогда пришлось ехать на какой-то склад-распределитель.

А важно не столько то, что меняется, сколько то, что остается. Ульяновск-Симбирск был и, я надеюсь, останется городом старой классической российской культуры, связанной с великими именами Николая Михайловича Карамзина, Ивана Александровича Гончарова, Николая Михайловича Языкова и других, кто создавал культуру России. И этих ощущений не перебьет никакая дурацкая история с изменением темы «Тотального диктанта», родиной буквы Ё и Колобка…

Каждый раз, приезжая в Ульяновск или Самару, или Саратов, я ясно вижу, что России без Волги быть не может. Это стержень, на котором она держится, это великая река, которая определяет и характер, и особенности истории всей страны. От нее веет величием и покоем – плавное, спокойное и непоколебимое течение наводит на мысль, дарит ощущение, что, не смотря на все катаклизмы последних десятилетий, все у нас когда-то будет нормально.

- Сейчас в Ульяновске планируют создать музей СССР, а имя Ленина вновь становится главным символом города. Как вы оцениваете роль Ленина в Истории?

- Ленин, безусловно, достоин того, чтобы о нем помнили. С ним связана эпоха в истории страны, от которой никуда не деться, а значит, к ней надо относиться с уважением, не взирая на все минусы и плюсы, которые она принесла. Не думаю, что надо уничтожать памятники, поскольку нельзя забывать не только о положительных фактах истории, но и об отрицательных. Надо помнить уроки прошлого. Ко мне еще в 70-е годы здесь подходил человек, который рассказывал, что вскоре после революции планировалось снести памятник Карамзину, поскольку тот «царский приспешник». К счастью, у кого-то хватило ума и мужества не допустить этого акта вандализма.

А вот, что касается сталинизма, то это отдельный вопрос. У этого понятия другие синонимы: гитлеризм, геноцид, варварство. Ленин отличался от Сталина ментальностью. Все вожди революции отличались друг от друга, и Троцкий, и Свердлов, и Зиновьев, и Каменев. Во всяком случае, Ленин не собирался сворачивать НЭП за три года, а это значит, что страна могла пойти другим путем. Я нисколько не сомневаюсь в его гениальности. Ленин был блестящим политиком, а Сталин - блестящим интриганом, поэтому он и победил в борьбе за власть. Может быть, если бы к власти после смерти Ленина пришел не Сталин, а кто-то другой, или сам Ленин прожил бы дольше, то и история России сложилась бы иначе, менее трагично, менее кроваво. При любом варианте не могло быть худшего итога, чем со Сталиным. Я сам видел следы деятельности этого «великого человека». Моя экспедиционная партия работала там, где строилась «дорога смерти» Салехард-Игарка, в правобережье Енисея. Там земля была усыпана человеческими костями, и они до сих пор вымываются из обрывов, где были массовые расстрелы. Но, увы, история не знает сослагательного наклонения.

Да, память о Ленине должна жить, но не надо забывать о том, что за годы советской власти Ленин из исторической личности был превращен в мифологическую. И чем дальше мы уходим от тех времени его жизни, тем более эта фигура будет становиться мифической.

- А теперь вопрос к вам как к геофизику… В последнее время несколько телеканалов пугают нас близким концом света. Насколько эти угрозы реальны?

- Это напоминает мне старый анекдот: больная спрашивает у врача: «Я могу умереть?», а тот отвечает: «Конечно!»… Умереть могут все. Действительно, и наша планета, и наша цивилизация могут погибнуть в любой момент! Достаточно вспомнить о метеорите, который долбанул Землю 67 миллионов лет назад, в результате чего погибли динозавры. И слава богу, что они погибли – иначе бы они нас съели. Жизнь вообще настолько эфемерна, настолько хрупка, что достаточно небольшого изменения температуры, прохождения мимо Земли крупного небесного тела, и гибель человечества станет неизбежной. Но в исторический период существования человечества ничего подобного не происходило, а значит, наивно полагать, что подобное случится при жизни нынешнего поколения землян или в ближайшие столетия. Конечно, если начнется извержение самого большого вулкана в мире в Йеллоустонском национальном парке, то США «накроются» сразу, да и часть России пострадает. Но нет смысла нагнетать ощущение, что мы живем на «пороховой бочке».

Существуют также опасности, которые люди создают себе сами – например, глобальная мировая война. Но в нее я не очень-то верю, потому что она привела бы к всеобщему самоуничтожению, а жить хотят все, даже самые «отмороженные» политики.

Существуют также и такие опасности как социальные катаклизмы, революции и перевороты. В то, что такое возможно в обозримом будущем в России, я также не верю. При всех недостатках нашей нынешней власти, она понимает, что необходимо поддерживать материальное благосостояние народа. И, пока нефть «стоит высоко», никакая «несистемная оппозиция» не сможет «поколебать» власть. К тому же, сейчас бунтарские настроения народным массам не близки, а Москва – это не вся Россия. Еще Василий Ключеский писал, что Москва живет одной жизнью, а вся Россия – другой. Это правило всегда было верным, и в настоящее время – тем более.

Я к радикалам отношусь с большим недоверием, поскольку оттого, что они пытаются делать, остается лишь один шаг до нечаевщины – до террора, направленного против власти. Ничего хорошего это не может принести – об этом говорит исторический опыт. Не дай бог нам ходить кругами…

- А что вы думаете о современных тенденциях в российской культуре?

- С культурой в стране сложилось опасное положение. Литература находится в упадке, потому что большинство издателей сейчас нацелены на потребителей чтива - людей невеликого ума, испытывающих дефицит острых ощущений. Потому основной темой нынешних сочинений становится секс, насилие и стяжательство. Авторскую песню все больше вытесняет «русский криминальный шансон», который проповедует принципы уголовной жизни. Причем все это подделки, которые пытаются убедить молодежь в том, что лагерные принципы годятся и для всего общества. Как будто страна – большая зона, и правит в ней «пахан». Идет дебилизация всей страны, и создается впечатление, что это намеренная политика. Мы предлагали на одном из московских телеканалов открыть программу по авторской песне, но редактор нам открыто сказал: «Что вы, с ума сошли?! Это же «неформат», это же «духовняк»!». Пошла уже цепная реакция: на аудиторию идет поток пошлых книг и пошлых песен, та деградирует и требует еще большей пошлости. А экономика у нас – «рыночная». На что есть спрос – то и производят. Боюсь, что этот процесс может стать необратимым. Если раньше была христианская мораль, потом ее быстренько перелицевали под новый строй и изобрели «Моральный кодекс строителя коммунизма», то сейчас просто ничего не осталось.

Сейчас даже церковь ведет крайне недальновидную политику. Зачем, например, было делать мучениц из тех же «Пуси Райт» - надо было выпороть, выбросить и забыть.

- А сами вы в Бога веруете?

- К вере я отношусь с большим уважением и даже с некоторой завистью. Я, конечно, воспитан в атеистическом духе, что было вполне естественно в советские времена. Кроме этого, я занимаюсь естественными науками, и в такой ситуации мне трудно быть верующим человеком. На вопрос о своем отношении к вере, я могу ответить стихотворением:

В старинном соборе играет орган

Среди суеты Лиссабона.

Тяжёлое солнце, садясь в океан,

Горит за оградой собора.

Романского стиля скупые черты,

Тепло уходящего лета.

О чём, чужеземец, задумался ты

В потоке вечернего света?

О чём загрустила недолгая плоть

Под каменной этой стеною, -

О счастье, которого не дал Господь?

О жизни, что вся за спиною?

Скопление чаек кружит, как пурга,

Над берега пёстрою лентой.

В пустынном соборе играет орган

На самом краю континента,

Где нищий, в лиловой таящийся мгле,

Согнулся у входа убого.

Не вечно присутствие нас на Земле,

Но вечно присутствие Бога.

Звенит под ногами коричневый лист,

Зелёный и юный вчера лишь.

Я так сожалею, что я атеист, -

Уже ничего не исправишь.

- А в теорию Дарвина вы верите?

- За последние четыре года я выпустил на телеканале «Культура» серию фильмов «Атланты. В поисках истины», посвященных проблемам науки, в том числе и теории эволюции. Думаю, что теория эта в чем-то верна, но она также переживает кризис, как ньютоновская механика в век физики сверхвысоких скоростей Эйнштейна. Если вы спросите, объясняет ли наука все явления, происходящие в мире, то я отвечу: не объясняет. Может ли она в принципе все объяснить? Не думаю.

- Но признаете ли вы вероятность того, что в мире есть какая-то высшая духовная сила?

- Какое-то духовное начало, первопричина всего, безусловно, существует. Во всяком случае, я считаю, что это весьма вероятно. В каждой области науки, куда бы мы ни ткнулись, обнаруживается несколько необъяснимых звеньев. Например, возникновенье человека, разума да и вообще жизни на Земле, по большому счету не нашло научного объяснения. Формулировка Энгельса «Жизнь – есть способ существования белковых тел», конечно, ничего не объясняет. Это пустые слова. Но я уверен в одном: у человечества есть будущее, а значит, есть время, чтобы докопаться до истины.

Смотрите также:

• Классик фотопублицистики о вождях и эпохах. Интервью с Валерием Щеколдиным →
• Борис Воробьев: «Я - участник общего дела» →
• Штрихи к портрету Александра Любищева →