Алексей Кулик признался, что в детстве был неугомонным и шебутным. Мальчик вырос, стал известным музыкантом, и в этом году отмечает 25-летие творческой деятельности. На юбилейном концерте «Старый Новый год в кругу друзей» он покорил коллег и зрителей разнообразием таланта, музыкальным обаянием и все той же неугомонностью. Поклонники признаются, ему очень идёт саксофон. И кларнет.
Выбирай инструмент
Т. Альфонская: Алексей, обычно мама советует ребенку, какой музыкальный инструмент ему выбрать. А как случилось у вас?
А. Кулик: Мама, окончившая культпросветучилище, играла на баяне и пела русские народные песни, а я просто слушал. На самом деле выбор инструмента был долгим. Мама хотела, конечно, чтобы играл на баяне, я же немножко играл на аккордеоне, но мне все это было тяжело - я был маленьким, неусидчивым. Играл в футбол, в теннис, много занимался спортом. Освоить инструмент и мысли не было. По окончании школы надо было определяться, задатки-то у меня были, нотную грамоту благодаря маме знал. Пришел в музыкальное училище и мне говорят: «Выбирай инструмент». На экзамене по специальности пел «Катюшу». Мечтал играть на трубе, в пионерских лагерях был главным горнистом. Еще хотел освоить тромбон, но он был тогда больше меня. Жил за Волгой, с транспортом сложно, и мама говорила: «Как ты будешь с этим огромным тромбоном ездить?». В результате, выбрал кларнет. Первые два года серьезно инструментом не занимался, больше играл в теннис, стал чемпионом училища. Но к третьему курсу стал заниматься, стало что-то получаться, начал прибавлять. Параллельно был воспитанником танкового училища, там играл в военном оркестре, который стал базой, главным приобщением к музыке.
- Какая мелодия в детстве особенно потрясла душу?
- То, что пела мама. Она очень любила Русланову, я даже их голоса отличить не мог. Когда мама пела – люди плакали, такая у нее была мощная энергетика. Я был поражен самой магией звука. Мелодия при этом может быть любая.
- Знаю, что во время учебы в УлГУ вы вдруг захотели стать актером.
- Меня переклинило. Мне хотелось петь, танцевать, расширить кругозор деятельности. Выучил басню «Волк и ягнёнок», меня прослушал набиравший тогда курс Борис Александров. Все вроде было на мази. А он говорит: «Запомни: если придешь в театр, там надо жить, надо отдаться этой профессии полностью». Решил, что надо подумать. А у меня начались гастроли с военным оркестром, мы стали ездить в Европу на фестивали, потом меня пригласил в «Академик Бэнд» его руководитель Николай Михайлович Новичков, все закрутилось, и я понял, что останусь в музыке. (После ухода из жизни Новичкова Кулику по наследству перешел его репертуар, - Ред.)
- Но в театр все-таки пришли. Вот в спектаклях драматического театра участвуете...
- Наше сотрудничество началось с «Весенней грозы», у нас с театром взаимная любовь. Сейчас репетируем к бенефису Владимира Кустарникова спектакль-премьеру. Играем уличных нью-йоркских музыкантов, всячески помогаем главному герою, создаем атмосферу, аккомпанируем актрисам. Нам за честь взаимодействовать с актерами.
Гордость за русское
- Не возникает ощущение некоего распыления – джазовый ансамбль, симфонический оркестр, театр?
- Кого-то устраивает работа в одном оркестре. Мне это скучновато. Я люблю разные стили, жанры. У меня пять проектов – хочется ведь сотворить что-то интересное. На своем юбилейном концерте «Старый Новый год в кругу друзей» я играл с разными коллективами – джазовым квартетом с Георгием Худоноговым, струнным арт-квартетом, народным коллективом - трио «Лукоморье», «Академик Бендом».
- На первые зарубежные гастроли с военным оркестром поехали в Швейцарию в 1997 году. Впечатление – шоковое. Мы попали в сказку Андерсена. Недели две отходил от этой поездки. Играли там «Цыганочку», русские народные песни, а в конце – марш Радецкого и лейтмотивом шла «Катюша». Переполняла гордость за нашу музыку, которой мы делимся с миром. Зрители провожали нас стоя.
Саксофон может мурлыкать
- А как же в вашей жизни появился саксофон?
- В армии дирижер оркестра сказал: «Алексей начинай осваивать саксофон, мы будем играть джазовую и эстрадную музыку». После кларнета это не трудно. Сейчас у меня три саксофона и у каждого свой характер. Кларнет – универсальный, легкий, полётный, лирический. Саксофон-сопрано – высокий регистр, своя палитра звуков. Саксофон-альт - такой крикливый, яркий. Саксофон может мурлыкать, может смеяться, может плакать, может разговаривать. Мне многие говорят, что такое ощущение, будто я с ним разговариваю. Он живой, магический. У американцев спрашивал: «Что для вас саксофон?». Они ответили: «Для нас это душа».
- Музыкант выбирает музыку или музыка выбирает музыканта?
- Сначала я думал, что можно играть всё. Но с возрастом ты начинаешь понимать, что тебе ближе, начинаешь слушать свое сердце, все лишнее отпадает, остается то, чем тебе нравится заниматься. Но музыка так многогранна и одновременно потрясает своей магией. Меня привлекает разная музыка – эстрадная, джазовая, маршевая военная, в которой столько интересных красок, в ней характер мужской, она тебя приподнимает, ну-ка, тряпка, поднимись, встань! Джаз – это свобода твоей мысли, ты можешь творить, сочинять. Тем более, если тебя бог дал дар импровизировать, что дается далеко не каждому. Хорошо, что у меня он есть, это волшебство. И когда рядом с тобой есть люди, которые мыслят, как и ты, – это счастье.
- В музыкальном пространстве Ульяновска джаз занимает скромное место. Как можно притянуть к этой музыке молодых слушателей?
- Как говорит Даниил Крамер, у каждого стиля есть свои семь процентов слушателей. Недавно играли с «Академиком» в педучилище. Сидят одни девчонки. Сначала они удивлялись – дядьки какие-то приехали с дудками. Тут мы заиграли диксиленды, они же веселые, ритмические. У девчонок глаза поменялись, начали нормально реагировать. Хочется ведь людям чего-то новенького, хочется послушать живой инструмент. Но, в общем, чем будешь кормить, то и будут есть.
- Один из музыкантов сказал: не бывает музыки плохой и хорошей, она может нравится и не нравится. Согласны?
- Да. Все зависит от того, как музыку сыграть, как ее преподать. Можно гениальную музыку испоганить, испортить, если сыграть её не так, как задумал композитор. Но любую музыку можно сыграть так, чтобы она понравилась.
- На вашем юбилейном концерте зрителей удивил потрясающий звук. Они говорили, что по качеству звука это был самый лучший концерт из услышанных в Ульяновске.
- Мне очень было важно, чтобы зритель окунулся в качественное звучание. Пригласил компанию прокатчиков, они мне полностью ставили звук. В течение 20 лет сталкиваюсь с этой проблемой. Любого хорошего музыканта может испортить плохой звук.
Музыка спасает
- Сколько дней можете прожить без музыки?
- Каждый день слушаю. Вроде после концерта устанешь, едешь опустошенный. Но проходит 15 минут - включаю радио. Радуюсь каждому дню, проведенному с музыкой.
- За что вас любят коллеги и зрители?
- За то, что я добрый, открытый и коммуникабельный. Такой характер. Наверное, это потому, что меня мама очень хорошо любила. Если ребенок растет в любви, он вырастет полноценной личностью. И продолжает дарить эту любовь другим.
- Как изменился Алексей Кулик за 25 лет?
- Просто стал взрослым. Раньше было больше энергии. Она и сейчас есть, но количество переходит в качество.
- Что-то вам мешает в вашей столь насыщенной жизни?
- Мешает собственная лень, мог бы делать больше ярких проектов. Поэтому я с ней борюсь. Важно, что есть коллеги, которые тебя постоянно подпинывают.
- Группа завистников в окружении присутствует?
- Об этом просто не думаю, хотя завистники наверняка есть и я это чувствую. Если буду думать, то буду впустую тратить свою энергию. Я просто делаю свое дело.
- Музыка помогает жить?
- Только она и помогает. Когда ушла мама, у меня через день были концерты. Понял, что именно музыка спасает. Она очищает и душу, и сердце, и сознание.
- Слушаю саксофон – и душа улетает! А какие фантазии возникают во время исполнения у музыканта?
- Конечно, саксофон – инструмент эмоциональный и страстный. Понимаю, что у нас у всех свои фантазии. Сейчас, когда играю, наверное, я разговариваю с Богом, с высшей инстанцией, со Вселенной. Посылаю все наверх. Звук – это разговор.
Татьяна АЛЬФОНСКАЯ
Тимофей Баранов: «В Италии оперу знают не только певцы и музыканты» 
Иван Крайник: «Балалайка - инструмент молодой, у неё всё ещё впереди» 
Илья Дербилов: «Оркестр должен уметь всё» 
Илья Дербилов: «Талант не зависит от регалий» 
Чем держится «Держава»? Николай Булатов: «Давайте бороться за наш оркестр!»