Примерное время чтения: 9 минут
45

«Не хвались-ка своим Парижом!»

Фото: 101.ru

Весь 2012 год проходит под знаком 200-летия Отечественной войны 1812 года. Надежда Волкова - заведующая сектором современности отдела истории Ульяновского областного краеведческого музея имени Ивана Гончарова, на этот раз отступила от изучения вверенного ей новейшего периода местной истории и углубилась в XIX век – то столетие, когда над Россией разразилась «гроза двенадцатого года» и когда народ слагал об этих событиях свои песни.

Вот и познакомились

Нашествие двунадесяти языков, пожар Москвы, бегство французов, заграничный поход армии Кутузова – все это оставило неизгладимый след в памяти всех европейских народов, так или иначе втянутых в войну. Жители Парижа весьма подивились вооруженным луками и стрелами воинам Калмыцкого полка. Именно такими представлялись европейцам гунны времен падения Римской империи. И это в просвещенном и индустриальном XIX веке! Русский культурный след во Франции, оставшийся с того времени – многочисленные кафе-бистро. «Бистро» - это французская транскрипция русского слова «быстро», которым расквартированные в Париже казаки сопровождали требование подать им вино.

Фото сделано в период 1875-1876 гг. фотографом Иваном Болдыревым На фото: Этот ветеран мог застать и войну 1812 года, хотя, скорее всего, был участником более поздних баталий.

 В русском обществе война и заграничный поход также оставили неизгладимый след. Дворянские отпрыски в погонах, ознакомившись в массовом порядке с общественным устройством стран Европы, в том числе и побежденной Франции, исполнились либеральных идей и начали грезить о конституции. В отличие от «элиты», в народе русском никаких противоречий в оценке личности Наполеона не возникало. Образ врага-супостата, разорившего матушку-Россию, в фольклоре был ярким и цельным. Так же, как образы народных героев - русского царя, фельдмаршала Кутузова или казачьего атамана Платова.

Скажи-ка, дядя…

С необычайным богатством русского фольклора о войне 1812 года сотрудники музея столкнулись при подготовке тематической юбилейной выставки, посвященной победе Русской армии, в частности – раздела экспозиции о следах этого исторического события в русской культуре. Оказывается, к тому времени, когда из-под пера Михаила Лермонтова вышли бессмертные строки «про день Бородина», по городам, селам и станицам уже давно и вовсю распевались песни-воспоминания о тех событиях. Пели их и солдаты, подладив народные напевы под строевой шаг, и казаки в конном походе. Есть нюанс: описания главного события войны – Бородинской битвы, в народных песнях почему-то нет, во всяком случае, собирателям-фольклористам такие примеры не попадались. Так что здесь первенство все же за великим русским поэтом.

Главным источником для современных исследователей стал сборник песен собранных известным фольклористом и археографом Петром Киреевским, изданный в 1874 году в Москве Обществом любителей российской словесности. К собирательству песен Киреевский приступил с начала 1830-х годов и привлек к этой деятельности более 30 русских литераторов (Гоголь, Кольцов, Даль). В их числе были и братья Языковы. Весной 1838 года Киреевский приехал в Симбирск по приглашению поэта Николая Языкова, исследовал родовые архивы Симбирских дворян, записал в окрестных селах множество песен и подготовил «Песенную прокламацию» - первый документ в русской фольклористике, где были изложены основные научные принципы записи народной поэзии. Целый Х выпуск сборника песен Петра Киреевского отведен исторической песне XIX века, часть из них посвящена событиям Отечественной войны 1812 года. Из них десять песен наиболее интересны ульяновцам: они были записаны на территории Симбирской губернии.

В село Урень прислана

Самый ранний образ, который война 1812 года породила в народной поэзии – образ «разоренной дорожки» - той самой опустошенной старой Смоленской дороги, по которой пришел Наполеон со своей армией и по которой вынужден был потом отступать.

Разорёна путь-дороженька

От Можайска до Москвы:

Еще кто ее ограбил?

Неприятель-вор француз.

Разоримши путь-дорожку,

В свою землю жить пошел;

В свою землю жить пошел,

К Парижу подошел;

Не дошедши до Парижа,

Стал хвалиться Парижом.

«Не хвались-ка, вор француз,

Своим славным Парижом!

Как у нас ли во России

Есть получше Парижа –

Есть получше, пославнее, -

Распрекрасна жизнь – Москва;

Распрекрасна жизнь – Москва:

Москва чисто убрана;

Москва чисто убрана:

Дикарёчком выстлана;

Диким камнем выстлана,

Желтым песком сыпана;

Желтым песком сыпана,

На бумажке списана;

На бумажке списана,

В село Урень прислана.

Село Урень, точнее Усть-Урень, находилось в Карсунском уезде Симбирской губернии, в языковских владениях, ныне – одноименное село Карсунского района Ульяновской области. «Списанная на бумажке» Москва здесь означает лубочное изображение первопрестольной, имевшееся в доме кого-то из крестьян. Народная картинка с видом Москвы, несомненно, была гордостью хозяев дома и даже способствовала приливу патриотических чувств, которые и нашли отражение в песне. Нечего французу похваляться своим «Парижом», когда в русской Москве такая «распрекрасная жизнь» в плане благоустройства. Многие ли жители провинции способны в наши дни проявить такую бескорыстную гордость за богатую и благоустроенную столицу страны?

Враг в народных песнях хвастлив и самонадеян. Пример того – песня «То же и Березина», записанная Николаем Языковым в Симбирской губернии.

Похвалялся вор-француз

Всю Россию разорить;

«Разорёмши Россиюшку

К быстрой речке подойду!»

Подошедши к быстрой речке,

Стал хвалиться табуном:

«Запружу я речку Берёзу

Своим польским табуном;

Запружомши речку Берёзу

Словно по мосту пройду

Сам на остань прочь пройду,

К Государю подойду»

Платов – он как Штирлиц

Но «вор-француз» не на тех напал. Ему противостоят персонажи, вошедшие в фольклор как народные герои. Это Александр I, его брат Константин, Кутузов, Витгенштейн. Опять же, есть в фольклоре и досадные пробелы: отсутствуют такие величины как Барклай или Багратион. Вне конкуренции же по народной любви – казачий атаман Платов. Ни одно историческое лицо не пользовалось таким успехом. Часто Платов и Кутузов выступают совместно, и атаман всегда является верным помощником фельдмаршала. Он ловкий и отважный разведчик, смельчак-партизан, бесстрашный удалой атаман. Народные песни подчеркивают демократичность Платова. Только в Симбирской губернии было записано шесть песен о нем – это из всех десяти песен о войне 1812 года, записанных здесь. Всего же по России их больше сорока.

Вот одна из них – «От своих чистых сердец совьем Платову венец», которая записана в Симбирской губернии Александром Языковым.

От своих чистых сердец

Совьем Платову венец,

На головушку наденем,

Сами песни запоем;

Сами песни запоем;

Как мы в армии живем.

Мы в армеюшке бывали,

Провиянты получали;

Провиянты получали,

Ни в чем горя не знали.

У нас много пуль-картечь,

Нам некуда беречь.

Наши начали палить, -

Только дым столбом валит:

Каково есть красно солнышко,

Не видать во дыму,

Во солдатском пылу.

Ни ясен сокол летает,

Козак Платов разъезжает,

Он по горке по горе,

Сам на вороном коне.

Он проехал, проскакал,

Три словечушка сказал:

«Ой еси, воины-козаки,

Разудады молодцы!

Вы пейте-ка без мерушки

Зеленое вино,

Получайте-ка без расчету

Государевой казны!»

Конечно, безмерной добротой к служивым реальный генерал Платов не обладал: этак в войсках началось бы полнейшее разложение. Однако, народная любовь – штука нелогичная и непредсказуемая.

Особенно интересна песня о том, как переодетый купцом Платов побывал «в гостях» у французов и беседовал с недогадливым Наполеоном. Песен с этим мифическим сюжетом в тогдашней Симбирской губернии (куда входила и Самара) записано две – в Симбирске и в Самаре. И стал Наполеон спрашивать мнимого купца «про Платова казака». Платов не растерялся и сообщил Наполеону, что «У Платова казака много силы, смету нет». Но тут вмешалась «французова дочь», которую почему-то звали Арина и предложила гостю «показать билет», то есть паспорт. Платов (Штирлиц 1812 года), поняв, что близок к провалу, приказал верным слугам подавать коня, съехал «с французского двора» и тогда уж закричал своим громким голосом:

- Ты карга ли ты ворона, загумённая карга!

Не умела ты, ворона, ясна сокола поймать,

Ясна сокола поймать, ему крылышки ощипать!

Сначала образы народной исторической песни времён Отечественной войны 1812 г. занимались из прошлого опыта и применялись к войне с французами. В них были слышны отголоски событий времен Елизаветы, война со Швецией. Явно чувствовались былинные напевы.

Впоследствии народная поэзия перешла от пережитых народом эмоций к конкретным событиям того времени: появление французов, разорение Москвы и – бегство французов по разорённой дорожке от Москвы через Европу до Парижа. Отсюда затем пошла солдатская, казацкая песни, которые распевались на самые излюбленные народные мотивы: «За лесами, за горами», «Ах вы сени мои, сени» и другие.

Когда будет готова экспозиция выставки (а она намечена на декабрь 2012 года), ее посетители смогут прослушать записи некоторых песен с сюжетами о войне 1812 года в исполнении известных хоровых коллективов России.

По материалам Надежды Волковой.

 

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах