Примерное время чтения: 7 минут
172

Музею архитектуры – 10 лет

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 29. АиФ - Ульяновск 19/07/2011

Город, который мы уже не помним

Старый облик города стремительно уходит. Так казалось уже в середине 80-х, когда создавался историко-мемориальный музей-заповедник «Родина В.И.Ленина». О том, что этот процесс в последующие годы приобретет обвальный характер, тогда еще мало кто догадывался.

Стремление неравнодушных – сохранить, хотя бы в музейной экспозиции, очарование старых улочек, резных наличников, печных изразцов – понятно. А заодно и показать Симбирск, которого мы не знали. Какие градостроительные планы и «прожекты» рождались в головах высочайших особ разных времен по отношению к нашему городу? Не менее интересно, каким Симбирск-Ульяновск мог бы стать, но не стал: генпланы и проекты не всегда воплощались в точности. И продемонстрировать творчество симбирских-ульяновских архитекторов – от таких величин, как Михаил Коринфский, Август Шодэ и Федор Ливчак, создававших шедевры местного (да и не только) значения, до самых рядовых, проектировавших рядовую деревянную и каменную застройку. Рядовая – не значит посредственная. Она и создает очарование города.

В обратном порядке

Идея создания музея появилась в первые годы существования заповедника «Родина В.И.Ленина». Ее тогда высказывали такие корифеи ульяновского краеведения, как Сергей Сытин и Борис Аржанцев. Концепцией музея вплотную занималась Валентина Преснякова, в то время - заместитель директора заповедника «Родина В.И.Ленина» по научной работе, а первой заведующей вновь созданного музея стала сотрудник заповедника Ирина Есина.

По словам нынешней заведующей музеем «Градостроительство и архитектура Симбирска-Ульяновска» Натальи Зубковой, он создавался нестандартным путем. Принято так: сначала накопление фондов, потом разработка концепции, формирование экспозиции. В случае с музеем архитектуры было иначе. Собственно, было как раз наоборот. Было желание, и были площади. А фондов не было.

- На период окончания 90-х и начала 2000-х особого накопления материалов по градостроительству в фондах заповедника не было. Создалась такая ситуация, когда и очень хочется и… нет никаких возможностей. Поэтому в самой организации музея были свои особенности. Хорошей такой особенностью было заглядывание, забегание вперед, опережение.

Хотя отсюда, по словам Натальи Львовны, происходил бесконечный процесс «реэкспозиции», который длился около восьми лет.

- Как только музей открылся, мы сразу же поняли, что темы разработаны недостаточно, материалы представлены достаточно скудно. Главный вопрос, который задает научный сотрудник-музейщик, разрабатывающий тему: а на чем я это буду показывать? Это очень важный момент: какие-то новые накопления в архивах, исследования. С тех пор, как на должность заместителя директора заповедника по научной работе заступила Ирина Котова, многое изменилось: появились новые экспонаты, были задействованы новые архивные документы…

Наличник с улицы Радищева

Собственно, первый зал музея рассказывает об истории его создания. Одними из первых экспонатов стали принесенные сюда после сносов домов элементы деревянной архитектуры. Как считает Наталья Зубкова, тема деревянного зодчества очень интересна и при этом наиболее болезненна. За эти десять лет, например, историческая улица Радищева, по сути, умерла. Остались два деревянных дома, которые «держат» угол на пересечении с бульваром Пластова, и только. Снос улицы Радищева и дал первые экспонаты: два резных наличника от снесенного дома принесли в фонды музея-заповедника научные сотрудники Ольга Свешникова и Александр Кузнецов. Один из наличников представлен за музейной витриной. Над ним как следует потрудился реставратор, восстанавливая резьбу в течение четырех или пяти месяцев.

- Я думаю, что он стал великолепным музейным предметом, - говорит Наталья Зубкова. - Мы можем спорить о красоте той или иной резьбы, но этим предметом наш музей гордится.

Экспозиция

В других залах - градостроительные планы, чертежи и фотографии зданий, почтовые открытки, живописные работы с видами Симбирска-Ульяновска.

Есть макеты симбирского кремля и гостиного двора на месте нынешних ЦУМа и Дома быта, памятного ульяновским старожилам как «Столбы». Среди экспонатов - даже кирпич с фирменным клеймом, дверные ручки и прочая фурнитура. До 1917 года, если дом был застрахован от пожара, на него крепилась особенная жестяная табличка со знаком страхового общества. Их в музее тоже немало. Проект зданий на перекрестке нынешних улиц Карла Маркса и Гагарина архитектора Евгения Голенко со скульптурами на крышах напоминает «кусочек» ВДНХ. Он был реализован, но в упрощенном, знакомом всем ульяновцам варианте. Из последних по времени экспонатов – настоящая изразцовая печь. Сам музей расположен в деревянном здании середины XIX века, перестроенном по проекту 1891 года. В 1877 и 1878 годах здесь жила семья Ульяновых. На втором этаже – выставочный зал, где демонстрируются работы современных архитекторов.

Окаменевшая политика

Будут ли через десятилетия в музее архитектуры представлены экспонаты с современных улиц? Какие здания будут охранять как памятники, а какие снесут и заменят новыми? Вообще, насколько нужно сохранять старое в современном городе? Как «примирить» старую и новую архитектуру?

- Я считаю, что все объекты могут жить, - убежден Вячеслав НЕКРАСОВ, главный архитектор ООО "Ульяновскгражданпроект". – Архитектуру заказывает власть или те, у кого есть на это деньги. Готика почему называется так? Потому что римляне обозвали ее «варварской» архитектурой. Готы, варвары. Про модерн говорили, что это глупость какая-то. Сегодня это классика. Пришел Хрущев – стал «хрущевки» делать. Говорит: Сталин плохой, делал на домах «шестимесячную завивку». Я считаю, что вся архитектура может жить. И старая, и новая. Лишь бы не было нарушено законов и норм. Я не понимаю, что такое «уродливо» или «не уродливо». Я даже, что такое «красиво», не понимаю. Потому что одному толстое нравится, другому - тонкое, одному - черное, другому - белое. Я считаю, что все должно жить, только не нарушать нормы. О том, что сносить и что сохранять, нужно смотреть каждый конкретный случай. С нашими памятниками всю жизнь был серьезный вопрос. Это политика. Сначала мы сохраняли дома семьи Ульяновых. Говорили, что это памятники. Потом стали говорить, что это не памятники, а памятники – храмы, которые поломали. При фараонах – пирамиды, при Хрущеве – «хрущевки», при Брежневе – «брежневки». Сегодня бюрократы вокруг памятников придумывают всевозможные «охранные зоны», «зоны регулирования застройки». Все это делается для того, чтобы к ним ходили, а они давали или не давали разрешение. Дом – никакущий, нужно сносить. А мне говорят: «Это среда такая была». Так что архитектура – это окаменевшая политика.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах