«Симбирская кругосветка» снова позвала в путь, к югу, в край былин и былей. Навстречу духу, что стоит на страже сокровищ да кладов.
И хоть позаметало стёжки-дорожки, на этом кусочке Симбирской земли, когда-то названном по-тюркски – «терен» и «гуль», т.е. «глубокое озеро», расположенном недалече – в 80 верстах от областной столицы, мы обнаружили много истории, правда, почти не упакованной и рассыпающейся в прах на наших глазах.
О том, чего не увидели
Так как в атласные снега закутаны дороги до скорых весенних ручьёв, мы не увидели знаменитый комплексный природный памятник Скрипинские Кучуры, почти на границе с Самарской областью: причудливых форм глыбы песчаника «разбрелись» по хвойному светлому лесу, обросли мхами и лишайниками, похожими на орнаменты с малахитовых шкатулок, и реликтовыми папоротниками. Миллионов 60 лет тому назад такие были!
Бездонный колодец, так как не свернули с Сызранской трассы направо между остановками с приметным названием Федькино (их даже две – да с пешеходными переходами и светофорами на солнечных батареях), который в Крещенский вечерок даже в период пандемии, cо слов местных жителей, посещали сотни людей. Родник в трех километрах от основной трассы, затерянный в чаще, но с обустроенной купальней и серебросодержащей водицей, оброс легендами о разбойничьих шайках в его окрестностях, о прозрении мужицком к совести и благочестию, о воздвижении церкви в этом лесу... Да только возьми и провались она вместе с батюшкой прямо во время службы – прихожане спаслись, а водяной фонтан многометровый успокоился не сразу как будто бы. Водное зеркало в советские времена вставили в бетонную раму и накрыли металлическим блином-крышкой – дабы не искушать кого-нибудь попытками измерения глубины провала. Не ровен час: нырнет кто в Ульяновской области, а вынырнет на другой стороне земного шарика…
Кстати, на болгарском языке колодец звучит как «кладенец».
Барская цитадель
Точкой притяжения краелюбов и родиноведов давно стала помещичья усадьба второй трети XVIII (под вопросом) или XIX века – былая гордость и краса села – архитектурный памятник регионального значения, пока находящийся как раз на балансе местной администрации и весьма её обременяющий. Недавнее предписание управления по охране культурного наследия о необходимости срочно законсервировать «опасно разрушающийся дворец» – пример благих намерений. На торгах выставленный даже за рубль, он не нашёл своих хозяев-меценатов.
А флёр таинственности все плотнее окутывает это здание, говоря о котором, можно либо восторженно, с придыханием сыпать словечками «эклектика» и «классицизм», указывать на мансарду и бельведер, либо пламенно призывать к изыскательству кладов в подвалах и подземных ходах, поминая масонство и пр., либо зловеще разукрашивать изуверские наклонности генерала Скребицкого и орудия его пыток.
Но всегда можно прислушаться к опытным музейщикам-экскурсоводам, к примеру, директору районного историко-краеведческого музея Злате Климиной, чтоб ощутить притяжение старины через нити судеб: Екатерина Перси-Френч – одна из них. Последняя владелица имения, одинаково изящно скакавшая верхом и коллекционировавшая мейсенский фарфор, одинаково смело перевязывавшая раненых Первой мировой и разъезжавшая на шикарном авто по степям Манчжурии в поисках следов возлюбленного, одинаково блестяще занимавшаяся ведением хозяйства и организацией благотворительных балов, оказавшаяся в «китайском Симбирске» – Харбине. Как и прошедший через эту усадьбу со своей Народной армией Владимир Каппель на взятие Симбирска летом 1918 года.
В общем, можно просто преклониться перед полосатым столбиком с указателями, призадуматься, обойти дом, по коридорам которого теперь рыщет-свищет только ветер: от пустых оконных проемов к полузакрытым дверным, пронизывающий когда-то уютное гнездышко от самой крыши до подвальных потайных дверей сквозь щели в полах. Заходить внутрь опасно! Видеть пустые крючья для люстр под сводами с обнажённой кирпичной кладкой, закопчённые сажей стены после пожара в музейной комнате Е.М. Перси-Френч (диван кто-то поджёг) – тягостно. Уверена: дом долго не продержится.
Миг между прошлым и будущим
Где согреться после ледяного мартовского ветра? Конечно, в музеях, их в районе не один и даже не два, в каждом есть самобытные вещи: от предметов быта, орудий труда до коллекции гипсовых фигурок советского времени. В Подкуровском ДК есть даже две музейные коллекции, а вот помещений не хватает, да и не все богатство описано! Много лет Александр Васильевич Железняков собирал свидетельства своего времени – поколения детей войны. Ему нужна помощь любителей истории: и реестр составить, и придумать концепцию. А вот министру культуры региона хочется задать вопрос, будет ли ремонт помещения. Галина Маврина – заведующая подкуровским историко-краеведческим музеем – только за два последних года, объездив окрестные сёла, раздобыла столько реликвий, что просто кабинет ломится. Чего стоит находка кучки нательных крестиков – в окрестных оврагах расстреливали крестьян за чапанное восстание.
В другом селе, Молвино, что рядом с одноименной железнодорожной станцией, почитай, стоит музей деревянного резного зодчества под открытым небом. Вытянувшаяся по струнке улица – как вереница нарядных девушек: что ни дом, то своё узорочье оконных ресниц-наличников да разнообразно расцвеченных. Невозможно обойти вниманием молвинский храм Живоначальной Троицы – постройка начала
XX века (1903 г.) – классика кирпичного русско-византийского стиля. После подавления чапанного восстания в этих местах рассстрелу подверглись как и участники событий, так и церковные иконы (гласит церковная летопись). В постперестроечную пору этот храм стал и долго оставался единственным действующим в округе.
О чудесном ансамбле усадьбы, принадлежавшей последнему симбирскому городскому голове Леониду Афанасьеву, в Скугареевке без слёз не скажешь. Барский дом, словно пряник печатный, недавно законсервирован по предписанию прокуратуры, а до этого почти год уже не отапливался. Территорию вокруг него перекрыли изгородью, за которой осталось и историческое здание конного двора (именно в него обещали переселить подкуровский музей). Когда-то сам Афанасьев очень радел за открытие в ближайшем селе ремесленного класса для мастеровитых ребят для работы с металлом. Добился-таки.
А вот в советское время профтехучилище в этих пенатах готовило успешно и швей, и слесарей. Но закрыли его в 2000-е, впрочем, как и школу в тереньгульском особняке Перси-Френч. Остались на воротах не масонские символы, а перекрещенные штангенциркуль с молотком – малозаметная символика СПТУ. Ворота эти открыты, впрочем. Рядом – стилизованная под XVII в. сторожевая башня – «русский американец» Афанасьев тяготел не только к зарубежным новшествам в хозяйстве и быту, но и любил русский стиль в архитектуре…Дождёмся лета. А пока копим планы.