Владимир Мидленко: «Врач не должен страдать периферийностью!»

Татьяна Захарычева / АиФ

Эти и другие вопросы «АиФ» задал директору института медицины, экологии и физической культуры УлГУ Владимиру Мидленко.

   
   

Сколько в медицине наших?

Т. Захарычева: Владимир Ильич, так на самом деле в ульяновском здравоохранении теперь работают в основном ваши выпускники?

Фото: УлГУ

В. Мидленко: В медучреждениях областного центра каждый второй-третий врач – выпускник нашего медицинского факультета, в районах области – пока приблизительно каждый пятый. Наши выпускники работают главврачами, заведующими отделениями, врачами не только в Ульяновске, в регионе и даже не только в России, но и в большинстве стран Европы. Да, у нас молодой вуз, медицинский факультет в ульяновском филиале МГУ (Сейчас УлГУ, – Ред.) открылся только в 1989 году, но так сложилось, что благодаря распаду Советского Союза он получил мощный кадровый ресурс. Сюда приезжали врачи и учёные из разных республик – Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Украины, Прибалтики – со своими идеями и опытом, с разными подходами. И был очень жёсткий отбор. Команду набирал Тофик Зиятдинович Биктимиров, в 2011 году он ушёл из жизни, и медицинскому факультету было присвоено его имя.

Досье «АиФ»
Владимир Мидленко. Доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ, академик РАЕН, кавалер ордена Н.И.Пирогова, кавалер медали ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.
– Удивительно, что на родине Ленина медицинский институт не открыли раньше…

– Пытались, и не один раз. Первый раз – ещё в 1919 году, когда создавался симбирский пролетарский университет, но не получилось. В 1943 году сюда был эвакуирован Воронежский медицинский институт, который, кстати, находился в нашем здании. Планировали, что после войны он здесь и останется, но институт уехал. А к столетию Ленина к нам чуть не переехал Самарский медицинский институт.

– Есть разница между традиционным медицинским институтом и мединститутом в структуре классического университета?

   
   

Фото: АиФ/ Татьяна Захарычева

– Есть, и, анализируя наш опыт, я вижу большие преимущества второго варианта. Мы создавали институт медицины, экологии и физической культуры, и тогда, может быть, сами до конца не понимали, куда это выведет. Теперь видим, что получилось очень хорошо. Здоровье только на 15 % зависит от медицинской помощи. А мы, по сути, создали единственный в России институт здоровья. Вот наглядный пример: известно, что самая высокая смертность – от сердечно-сосудистых заболеваний. В Ульяновске создана сеть сосудистых центров, которые позволяют оказать помощь больному с инфарктом или инсультом в течение «золотого часа» и снизить летальность с 40 % до 10 %. Но если нет хорошей реабилитации таких больных, то к концу года показатели летальности сравниваются с регионами, где сосудистых центров нет. Сейчас наш медицинский институт стал опорным для региона. Значит, таким, который должен приносить конкретную пользу, поэтому одна из наших программ как опорного института – «Реабилитационный центр».

Отчего кадровый голод?

– В Ульяновске врачей не хватало в начале 90-х. Но ведь и сейчас, когда у нас есть мединститут, не хватает.

– Эта проблема не только Ульяновска. В Москве и в Московской области тоже не хватает врачей, хотя там не один медицинский вуз. Врачи уходят на пенсию, уезжают из региона. Ротация – 200-300 человек в год. Мы не успеваем закрывать потребности в кадрах. Сейчас в Минздраве приняли решение, что выпускнику медвуза достаточно пройти после шестого курса аккредитацию, чтобы работать в первичном звене участковым терапевтом. Может быть, это и необходимое решение, но тогда меньше ребят пойдёт в ординатуру, чтобы пройти специализацию по выбранной специальности. А ведь окулистов, лор-врачей, кардиологов тоже не хватает.

– А сколько студентов вы приняли в этом году на медицинский факультет?

– У нас около 180 бюджетных мест. А поступило в этом году 650 человек. Из них 300 – иностранцы. К нам приезжают учиться даже из Израиля, хотя считается, что там лучшая медицина. Мы интересовались, в чём тут дело. Оказывается, ребята из Израиля, отучившись у нас, возвращаются домой и с первого раза сдают квалификационный экзамен.

Фото: УлГУ

– Многие считают, что в медвузы принимают слабых ребят на платной основе. Вы анализировали, как учатся такие студенты?

– Анализировал. На первых курсах они действительно могут учиться хуже бюджетников. Видимо, по инерции, как в школе, не перенапрягаются. А потом многие не только выравниваются, но и обходят тех, кто поступил на бюджет. Если человеку интересна медицина и он хочет стать врачом, то возьмётся за голову. А если нет, то уйдёт. Бывает, что и уходят. Платно или не платно, но в медвуз поступают в основном хорошие ребята, ведь у нас и проходной балл неплохой.

Какой хирург хороший?

– Владимир Ильич, вы наблюдаете своих учеников в работе?

– Конечно! Кафедра госпитальной хирургии, анестезиологии, реаниматологии, урологии, травматологии и ортопедии, которой я заведую, более двадцати лет, работает в БСМП. (Сейчас – Центр специализированных видов медицинской помощи. – Ред.) Так что я работаю рядом со своими учениками: мы вместе проводим пятиминутки, обсуждаем, как обследовали больных, как лечили, какой диагноз ставили, какую операцию сделали. Кафедру приглашают на обсуждение, если поступил тяжёлый больной. Сейчас легко работать, у нас полное взаимопонимание. А вот когда я только приехал в Ульяновск из Семипалатинска молодым доктором наук, заведующий считался единственным авторитетом в отделении. Врачи первыми заходили в палату на обход, а потом уже я. Через год всё изменилось. Я не говорю о себе, а в принципе о ситуации: все наши кафедры работают в больницах. Институту это нужно в равной степени, как и больницам. Ну как я могу преподавать хирургию, если я не хирург?

Фото: УлГУ

– А какого хирурга можно назвать хорошим?

– Класс хирурга не в том, чтобы он мог сделать большую сложную операцию, а в том, чтобы он мог вовремя отказаться от операции. А это очень сложно.

– Почему?

– Потому что после шестого курса всё знаешь и диагнозы ставишь направо-налево. А чем больше работаешь, тем больше появляется сомнение.

– А ещё о хирургах говорят, что им лишь бы что-то отрезать…

– Это говорят о плохих хирургах. А о хороших говорят так: «Бог терапевту дал две вещи –слово и траву, а хирургу – слово, траву и нож». Если хирург только ножом работает, это не врач, а цирюльник. Организм не любит, когда в него без нужды залезают. Если он готов к операции, тогда всё получается. А если нет, то больной будет мучиться. Так что хирург не должен и не может знать меньше терапевта. Голова впереди рук должна бежать.

Мидленко Фото: УлГУ

– Этому вы учите своих учеников?

– Этому обязательно учу. А ещё говорю, что перед любым авторитетом можно снять шляпу, но нельзя снимать голову. Мы не должны страдать периферийностью: не можем работать хуже, чем работают врачи в столичных клиниках. Должны ставить высокие планки и достигать их. Если бить в одну точку, то вообще всё получается. Когда в начале 90-х мы только приехали в Ульяновск, здесь было всего 11 кандидатов медицинских наук. А сейчас – десять докторов наук только наших выпускников. В нашем институте сформировались научные школы такого уровня, который позволил нам полностью укомплектовать диссертационную комиссию своими экспертами по всем специальностям. За десять лет в нашем диссертационном совете защитилось более 170 человек (из них 23 докторские диссертации) со всей России – от Сочи до Мурманска, от Якутска до Калининграда. У института есть свой, ВАКовский (!), медикобиологический. Вот это говорит о качестве подготовки врачей у нас. Я ещё раз повторяю: нельзя страдать периферийностью и думать, что если мы живем в провинции, то у нас может быть какой-то другой, более низкий уровень работы.

– В Ульяновске много династий врачей. Как вы считаете, любовь к медицине – вещь заразная?

– Возможно. Мои родители не были медиками, но, как выяснилось, два двоюродных деда работали врачами, только потом один уехал в Польшу, а второй – во Францию. Сейчас у меня большая медицинская семья, в которой три доктора медицинских наук и четыре кандидата наук. Для меня это большая радость.