Осенью 2023 года поисковики из Калининградской области вели работы в Выборгском районе Ленинградской области неподалеку от озера Глубокое, где во времена советско-финской войны 1939-1940 годов шли тяжёлые бои. В 1940 году после победы над Финляндией эта территория отошла к СССР, и здесь были установлены памятники на братской могиле воинов 24-й стрелковой Железной дивизии.
Той самой легендарной дивизии, что 12 сентября 1918 года освобождала Симбирск от войск Комуча. Во время Великой Отечественной финны на время заняли эту территорию в Ленинградской области и варварски эти обелиски уничтожили. И они так и не были впоследствии восстановлены – ни во времена СССР, ни в последующие. Обнаружили остатки разрушенных памятников как раз участники калининградского поискового отряда «Советский патриот», в работе которого непосредственное участие принимал уроженец Ульяновской области Александр Грачёв. Сегодня он делится впечатлениями о том, что делается для сохранения памяти о советских воинах, в том числе и о наших земляках.
Отдали долг молитвой и оружейным салютом
С. Юрьев, ul.aif.ru: Александр Григорьевич, когда началась поисковая экспедиция, благодаря которой удалось обнаружить следы захоронений воинов Железной дивизии? Что заставило выбрать именно это место для поисков?
А. Грачёв: Первая экспедиция в район озера Глубокое состоялась в сентябре прошлого года. В бой против белофиннов в районе озера Муолан-ярви, которое ныне называется Глубокое, Самаро-Ульяновская 24-я мотострелковая Железная дивизия вступила уже 30 ноября 1939 года. Именно там были подступы к мощному укрепрайону финнов Суурниеми, составлявшего участок линии Маннергейма. В районе давно не существующего финского посёлка Вяйсенен и болота Суури-суо, или, как его теперь называют, Комарихинское, дивизия понесла большие потери при двух штурмах укрепрайона – в декабре 1939 года и в феврале 1940-го. Об этом сохранились свидетельства и документы…
– И каков итог работ?
– Мы убедились, что информация соответствует действительности, вскрыли захоронение, обнаружили останки. В ноябре всё закопали, установили крест, прочитали акафист. И только после этого я узнал, что в братской могиле лежат мои земляки – двести человек. В этом году, буквально пару недель назад, я туда снова приехал, но уже с другим отрядом. В меру сил благоустроили территорию, пригласили священника, представителей Армии России, отдали долг павшим воинам молитвой и оружейным салютом.
– Как удалось определить, что здесь захоронение именно воинов Железной дивизии?
– Есть документы и карты, по которым можно определить, где какое воинское подразделение воевало в конкретный период. Правда, добраться до них непросто – какие-то из них до сих пор засекречены, к каким-то архивы предоставляют только платный доступ. А если надо изучить чьё-то личное дело, то нередко отказывают под предлогом того, что это персональные данные, а их огласка запрещена законом. И это – несмотря на то, что человек погиб, что от него хорошо если осталось только имя на памятнике, а то и того часто нет. Когда финны начали наступление на Ленинград в 1941 году, они все наши воинские мемориалы уничтожили. И такого отношения со стороны работников архива я понять не могу. Либо закон несовершенен, либо архивные чиновники его неправильно трактуют… Так что часто приходится пользоваться воспоминаниями очевидцев, которых уже почти не осталось, данными Министерства обороны и другими доступными способами…
– А с кем вы сотрудничаете?
– В основном с отрядом «Советский патриот» из города Советска Калининградской области. А вообще-то отрядов много. Только в Выборгском районе их сейчас пятнадцать. Останки, обнаруженные в районе озера Глубокое, идентифицировали ребята из Пензы. Так что всё это коллективный труд, в котором участвовали представители очень многих регионов. Но работы далеки от завершения. Дороги туда как не было, так и нет. А она нужна. Сейчас Ольга Богданова, руководитель поискового отряда «Советский патриот», добивается, чтобы туда было проложено ответвление от автотрассы А-181 «Скандинавия», хотя бы расчистили участок лесной дороги. Без содействия властей не обойтись, но бюрократическая процедура отнимает много времени и сил. Едва ли не больше, чем сама поисковая работа.
С точки зрения «рядового бойца»…
– Контакты с потомками погибших вы налаживаете?
– Пытаемся. Иногда это удаётся. Каждый месяц приезжают несколько человек, родственников погибших. Вот буквально 3 сентября этого года приезжали. Из разных регионов, даже самых отдалённых. Например, из Якутии. Из Ульяновска пока не было, хотя в списке погибших здесь есть несколько десятков ульяновцев. Я знаю, что у вас есть несколько поисковых отрядов, читаю об их деятельности в интернете, и очень радует, что такие неравнодушные люди есть и на моей малой родине… А я ещё долгое время жил в Актюбинске, а этот город во время Гражданской войны также освобождала Железная дивизия. Так что воины, останки которых мы здесь нашли, – дважды мои земляки.
– А какие ещё поисковые экспедиции для вас наиболее памятны?
– Недавно участвовал в экспедиции на остров Стеклянный – бывший финский Ласисаари, где воевал 100-й лыжный батальон, состоявший в основном из студентов-добровольцев различных учебных заведений Ленинграда. Им перед отправкой на фронт удалось не больше трёх недель заниматься военной подготовкой, так что почти из восьмисот бойцов, воевавших на этом острове, вернулись всего 136. Здесь была та же история, что и с захоронением у озера Глубокое. Мемориал, построенный после финской войны, финны сровняли с землёй, когда вернулись сюда во время Великой Отечественной. А потом он так и не был восстановлен. Жаль, только у тех молодых ребят и потомков не осталось, – не успели они семьями обзавестись… И на многих соседних островах – очень большие захоронения тех времён.
– Мемориалы снесены, сведения о них, как вы уже говорили, добыть непросто...
– Прошлой весной я участвовал в одной экспедиции, и тогда в лесу обнаружилась лужа прямоугольного сечения. Понятно, что здесь было захоронение. Потом в ход пошли щупы, определили глубину рыхлой земли до материковой основы. Так же действовали на острове Стеклянном. Иногда и так известно, где находятся захоронения, и задача, скорее, в том, чтобы привлечь к ним внимание властей и общественности. Вот, например, у деревни Порлампи в конце августа 1941 года в ходе финского наступления на Карельском перешейке в окружение попало несколько подразделений Красной армии. Там погибли десятки тысяч наших солдат, и финны руками военнопленных устроили огромное захоронение глубиной более четырёх метров. Увы, до сих пор мы не можем его найти, потому что подробных описаний этих событий просто нет. Сохранились старые финские фотографии, но по прошествии стольких десятилетий по ним привязку к местности сделать невозможно.
– А что вам мешает ещё в поисках? Говорят, некоторые частники на свою территорию никого не пускают?
– Действительно, поискам мешает и то, что многие земельные участки перешли в частную собственность, и туда нас вообще не допускают. Ольга Богданова даже пыталась судиться с одними такими хозяевами, потратила кучу собственных средств на юристов, и всё без толку. С частниками иметь дело бесполезно. Иначе, чем сволочизмом, я это назвать не могу. И всё-таки только в этом году мы работали с семью захоронениями – уточняли их границы, в меру сил и возможностей занимались благоустройством, связывались с потомками погибших, чьи имена удалось установить. И военных привлекали, потому что на те же острова просто так не попадёшь. Но военные помогают – даже предоставляют суда на воздушной подушке – и нам, поисковикам, и потомкам, и родственникам погибших, которые посещают места захоронений.
– Государство вашу деятельность как-то финансирует?
– Честно говоря, я очень рад тому, что судьба свела меня с такими замечательными людьми, как поисковики. Таких душевных и бескорыстных людей я больше нигде не встречал. Они занимаются этой деятельностью преимущественно за свой счёт, отдавая собственное время, деньги и силы. Впрочем, иногда удаётся получить какой-то грант, но это скорее исключение, чем правило. Даже чтобы присвоить каждому захоронению государственный номер, порой приходится сталкиваться с такой волокитой… Требуется собирать кучу разрешений и других документов. Но тем не менее всё это делается, и все выявленные братские захоронения хотя бы пронумерованы, слава богу.
Главный вопрос
– Но не всех же павших удалось похоронить. Многие так и лежат на местах сражений…
– Да. Этим летом, например, сработал у нас металлоискатель. Копнули – каска, а в каске – череп. И, конечно, не было это никаким захоронением, а либо воронка, либо окоп. Что поделать – война… Но я об этом рассказываю с точки зрения «рядового бойца» поискового отряда. Есть люди, которые знают и понимают гораздо больше меня. Но мне всё это небезразлично. Я и сам служил когда-то в погранвойсках. Теперь важно благоустроить обнаруженные братские могилы, восстановить или создать мемориалы, организовать посещение мест подвига погибших защитников Родины.