Поводом к нему послужила продразверстка, на деле обернувшаяся банальным грабежом деревенских жителей.
За коммунистов или большевиков?
Многие помнят знаменитую фразу из фильма «Чапаев»: «Ты за большевиков, али за коммунистов?» Обычно её воспринимают как реплику невежественного крестьянина, не понимающего, что к чему. Оказывается, не все так просто.
Например, знаменитый советский разведчик литовского происхождения Станислав Ваупшасов в своих «Записках чекиста», вспоминал, как ему в годы Гражданской войны после долгих бесед удалось найти общий язык с красноармейцами из крестьян. «Теперь видим, что ты большевик, а не коммунист», - удовлетворенно заявили они ему, признав своим. Оказалось, большевиками они называли сторонников Ленина, а коммунистами — приверженцев Троцкого.
«У мужиков сложилось мнение, что землю они получили от Советов во главе с большевиками, а приехавшие коммунисты-продотрядники несправедливо отбирают у них хлеб задаром», - пишет на ту же тему ульяновский краевед Юрий Козлов. Идея о том, что и то, и другое – дело рук единомышленников, у крестьян просто не укладывалась в голове.
А политика военного коммунизма через полгода после начала гражданской войны становилась всё более невыносимым ярмом для крестьянского населения в Среднем Поволжье. В начале 1919 года в разных населенных пунктах Симбирской губернии размещались 3500 рабочих из продотрядов и 1700 продармейцев. Все они были направлены сюда из городов Центральной России для заготовок продовольствия.
К февралю симбирские крестьяне сдали свыше трех миллионов пудов хлеба. Тогда же коммунисты (а не большевики, по мужицким понятиям!) приступили к взиманию чрезвычайного налога, введенного правительством в декабре 1918. Уполномоченные по его сбору прибегали к ничем не прикрытому грабежу.
Терпение лопнуло
Всё началось с большого и богатого села Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии (Сейчас относится к Шигонскому району Самарской области, - Авт.). В селе, расположенном на правом берегу Волги и насчитывающем более 1000 дворов и 4500 жителей, была пароходная пристань, а жители торговали хлебом и лесом. После неоднократных визитов продотрядников и налоговиков здесь уже в первых числах февраля ощущались недостатки хлеба и фуража, не хватало зерна к посевной. Скотины почти не было, даже если она где-то и разрешалась «по норме» на определенное количество членов семьи, то её нечем было кормить.
Набат
Третьего марта мужиков собрал колокол местной Покровской церкви. Прошло несколько митингов. Сначала настрой крестьян был вполне конструктивным: постановили командировать делегатов в губисполком и потребовать «увеличить норму» и «уменьшить реквизию». Жажды крови пока ещё не было. Но последней каплей стало известие о том, что у местной одинокой вдовы Кучеровой «гости» забрали весь хлеб и увели последнюю корову. Ярость сельчан выплеснулась на местных представителей власти.
Советы и Колчак
В Новодевичьем организовался штаб повстанцев. Взяли на вооружение лозунг «Да здравствует Советская власть, долой коммунистов-насильников!» Разослали гонцов по соседним сёлам. Восстание охватило Карсунский, Сызранский и Симбирский уезды.
В Соплёвке Карсунского уезда (ныне село Красный Бор Вешкаймского района) убили кольями и спустили под лед политкомиссара Репинского. В Больших Березниках (ныне райцентр в Мордовии) зарыли в землю живым сотрудника ЧК Сердюка, в Коржевке (ныне Инзенский район) убили ломом председателя местного волисполкома Сарадчева.
В ходе восстания в мужицком сознании то и дело проявлялось то самое несуществующее деление на коммунистов и большевиков. В протоколе собрания крестьян Поповской волости (село Поповка Карсунского уезда, ныне относится к Майнскому району) говорилось: «Долой от власти Советов партию коммунистов» и далее: «Всеми силами обязываемся поддерживать нашу власть Советов, возглавляемую партией большевиков».
А дальше поднялось Левобережье (в то время целиком относилось к Самарской губернии). Восстали Ягодное, Хрящёвка (сейчас Самарская область), Белый Яр (Чердаклинский район Ульяновской области). Седьмого марта вооруженные вилами, охотничьими ружьями, отобранными у продотрядовцев и красноармейцев винтовками повстанцы заняли город Ставрополь-на-Волге (ныне Тольятти), ставший центром восстания.
Комендантом города и командующим повстанческой армией избрали 27-летнего жителя села Ягодное, бывшего штабс-капитана Алексея Долинина, уволенного из царской армии по болезни. Здесь образовали Совет рабочих и крестьянских депутатов из 46 человек, без коммунистов, и даже начали издавать газету «Известия Ставропольского исполкома». Новые власти объявили мобилизацию в крестьянскую армию мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Восставшие намеревались захватить Сызрань, Самару и выйти на соединение с наступавшей на Уфимско-Самарском направлении армией адмирала Колчака. Как в случае успеха Колчак поступил бы с «Советом рабочих и крестьянских депутатов» - большой вопрос.
Поражение
Сознавая нависшую над ними опасность коммунисты (они же большевики) призвали «подавить кулацкий мятеж самыми жёсткими методами». В Самаре образовали революционно-полевой штаб во главе с председателем губкома РКП(б) Валерианом Куйбышевым и командующим 4-й армией Восточного фронта Михаилом Фрунзе, которому были подчинены все воинские части и группы агитаторов. С аэроплана разбросали листовки с разъяснением государственной политики и предложением добровольно сложить оружие. Ставрополь красные взяли 13 марта, а Новодевичье - на следующий день.
В Симбирске также был сформирован штаб по подавлению «чапанки», который назывался «штаб внутреннего фронта». Против мятежных сел направили батальон губернской ЧК, курсантов школы красных командиров и рабочий продовольственный полк. Но этого оказалось недостаточно, пришлось привлекать регулярные части Красной армии и отряды частей особого назначения (ЧОН), составленные из мадьяр и австрийцев.
Но повстанцы не собирались сдаваться и 16 марта перерезали железную дорогу у станции Вешкайма, направившись на уездный город Карсун. К вечеру 17 марта отряд из 2000 восставших крестьян взял Карсун, который обороняла караульная рота и отряд коммунистов.
На следующее утро в Карсун вошел большой отряд красноармейцев и латышских стрелков с пулеметами и пушкой, прибывший из Симбирска. Повстанцы были выбиты из города и разбежались по селам. Тела убитых коммунистов со всех селений уезда свозились в Карсун на больничный двор, для них были приготовлены 64 гроба.
Расправа
Член Реввоенсовета восточного фронта Гусев отправил телеграмму Ленину и Свердлову. Как и положено, он сообщал об «организованном» мятеже, которым якобы руководили «бывшие офицеры полковник Павлов, полковник граф Орлов, генерал Бердичев». Но автор послания также указал, что «восстание сделалось возможным только благодаря тому, что было подготовлено безобразной деятельностью местных организаций, как советских, так и партийных». При взимании чрезвычайного налога употреблялись пытки вроде обливания водой и замораживания, при реквизиции скота отнимали и последних кур. По мнению Гусева необходимо было создать комиссию для расследования этих преступлений и наказания виновных.
Ленин распорядился создать такую комиссию, но наказаны были, прежде всего, жители восставших сел. Красный командарм Михаил Фрунзе 19 марта доложил председателю Совнаркома: «При подавлении восстания убито не менее 1000 человек, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором восставшими сначала был истреблен наш отряд в 110 человек, сожжено совершенно». Более месяца проводились массовые репрессии: крестьян сгоняли в концлагеря, самый крупный из них находился в Сызрани, расстреливали, вешали, топили в реке, деревни сжигались.
Окончание гражданской войны ознаменовалось переходом в 1921 году от мобилизационной экономики военного коммунизма к Новой экономической политике (НЭПу). Ушла и продразверстка как причина крестьянских бунтов. Впереди были новые беды: раскулачивание и коллективизация.