28 апреля вешкаймцы проводили в последний путь маленьких Вову и Катю - малышей, хладнокровно расстрелянных во время тихого часа в детском саду, и их воспитательницу Ольгу Владимировну, которая преградила преступнику путь и тоже была убита.
Нашел последний приют и охотник Александр Дронин - уважаемый всеми сельчанин, чье ружье, попав в чужие руки, оборвало несколько человеческих жизней, в том числе и его собственную.
На месте событий побывал корреспондент «АиФ в Ульяновске».
А люди все идут и идут
Два часа в пути, и мы на месте. Тихий, зеленый, уютный поселок. На улицах чисто и малолюдно. А вот и детский сад «Рябинка» - яркий, добротный. Во дворе - качели, лазалки, над входом в здание - плакат «9 Мая». Ворота садика на замке, когда здесь снова зазвенит детский смех, неизвестно.
В свете последних событий в глаза бросается деталь - заборчик, отгораживающий территорию учреждения, высотой - не больше метра - перемахнуть через такой взрослому труда не составит, так что запирай ворота - не запирай, особого толка не будет.
На газоне перед заборчиком - стихийный мемориал, напоминает о трагедии. С фотографий смотрят озорной мальчонка, хитро улыбающаяся девчушка и красивая молодая женщина. Здесь все - для них: цветы, игрушки... А люди все идут и идут - по одному, по двое, небольшими группами.
Дом убийцы (хотя правильнее сказать, подозреваемого) - напротив. Перебегаем дорогу, находим нужный подъезд, поднимаемся на нужный этаж (кому-то из коллег удалось раздобыть точный адрес). Дверь нам никто, естественно, не открыл, соседей дома тоже не оказалось. Должно быть, единственными обитателями подъезда на тот момент были прошмыгнувшая по лестнице кошка да соседская собака, облаявшая прессу из-за двери.
«Если бы жив остался, растерзали бы»
Тем временем у домов погибших начали собираться люди. Александра Дронина в последний путь провожали родные, соседи, коллеги. Все они вспоминают погибшего как человека доброжелательного, общительного и очень уважаемого. На вопрос, что могло связывать пенсионера и человека, отнявшего его жизнь, только руками разводят.
«Самого этого товарища (Руслана Ахтямова – подозреваемого - Ред.) я не знаю, его отца знаю, а его самого - нет, - говорит пожилой сосед убитого. - Что могу сказать об отце? Ходит, здоровается. Да он все больше по шабашкам. Мама в администрации работает бухгалтером… Ребятишек очень жалко».
«Когда этот Руслан в школе учился, я как раз ребятишек тренировал, - подключается к разговору еще один мужчина в возрасте. - В нашу хоккейную секцию все мальчишки ходили, а этого не видел ни разу. Ни на коньках, ни на лыжах... Дети погибли - пять и шесть лет... У меня внучка такого же возраста. Если бы он (убийца) в живых остался, его бы растерзали».
Одна из женщин в беседе с приятельницей пожалела и мать убийцы - ей с этим грузом до конца дней своих жить...
Нет ничего страшнее
«Александра я знала мало совсем, но я хорошо знакома с отцом погибшей девочки, - делится жительница села, представившаяся Еленой. - Он учился с моим сыном в одном классе. Аркадий с женой долго ждали этого ребенка, надышаться на дочку не могли. Когда эта новость во всеуслышание была объявлена, меня просто начало трясти. Я не представляю себя на месте этих родителей. Дай бог им сил пережить эту страшную трагедию, потому что ничего страшнее нет, чем терять своих детей, тем более таких маленьких».
Семьи, потерявшие детей, живут рядом - минут 7 - 10 пешком друг от друга, не больше. Попрощаться с Вовой и Катей пришли сотни людей, и далеко не все знали погибших и их родителей лично.
«Нет, я не родственница, и не знакомая, просто горе большое в нашем селе, надо людей поддержать», - говорит сквозь слезы молодая женщина.
Впрочем, говорят здесь немногие, а плачут практически все. У обоих домов дежурят кареты скорой помощи, в толпе собравшихся - люди в синих медицинских костюмах и куртках с логотипами служб психологической помощи (помимо местных специалистов в Вешкайме работают психологи института имени Сербского и московского центра кризисной помощи).
Она за ними присмотрит
Тяжелая, гнетущая атмосфера царила и на окраине села - здесь прощались с воспитательницей Ольгой Митрофановой. Симпатичный зеленый домик, рядом лес - еще не проснувшийся, весенний... Но природа рано или поздно проснется, а молодая женщина, так любившая свою дочку и маленьких воспитанников, - нет.
Об Ольге Владимировне говорят, что она работала в детском саду десять лет, начинала помощником воспитателя, а когда окончила колледж, стала педагогом. Ее любили все - дети, коллеги. Она строила планы - хотела работать, развиваться. Она и подумать не могла, что её профессия, одна из самых мирных, может оказаться смертельно опасной.
По дороге к церкви Бориса и Глеба три скорбные процессии слились в одну. Казалось, проститься с детьми и педагогом пришла вся Вешкайма. В храм вошли только близкие, остальные дожидались окончания отпевания на площади рядом. Несмотря на ветерок, который после полудня стал пробирать до костей, люди не расходились. Кто-то стоял молча, кто-то отвлекался на сторонние темы типа спецоперации на Украине, кто-то обсуждал бытовые проблемы. Женщина с двумя гвоздиками то и дело вздыхает, вспоминая убитых детей: «Миленькие мои!», ее соседка, засмотревшись на крутящегося вокруг матери мальчугана, улыбается: «Что ж ты так легко нарядился? Замерзнешь ведь!»
От храма до кладбища - километра три: поселковые улицы, железная дорога, снова улицы, лес. За тремя катафалками большая группа людей идет пешком, далее следуют машины скорой помощи, автобусы и вереница легковых авто. Из попавшегося на пути магазина вышли сотрудники - практически у всех на глазах были слезы.
Малышей похоронили рядом, воспитательницу – метрах в пятидесяти от них. Если правда, что лучший мир существует, то там она за ними присмотрит.
Где и когда похоронили Руслана Ахтямова, сельчане не знают. Поговаривают, что его тело предали земле в одном из соседних районов, но это не точно.