16 февраля в Ульяновском областном художественном музее открылась выставка с необычным названием «В память будущей весны». Выставка работ Азария Трапицына (1884–1935) – удивительного художника, который волею судьбы прожил в Симбирске-Ульяновске с 1920 по 1933 год и смог запечатлеть дух старой Волги, какой она выглядела до того, как была остановлена в своем беге по русской равнине каскадом ГЭС.
Русский Нил, матушка и кормилица
Писатель и философ Василий Розанов во время путешествия по Волге называл Волгу Русским Нилом, тем самым желая подчеркнуть значимость этой великой реки для судьбы России: «Русским Нилом» мне хочется назвать нашу Волгу <…> «Великая, священная река», подобно тому, как мы говорим «святая Русь» <…> «Кормилица-Волга»... Что-то неизмеримое, вечное, питающее <…> И «матушка» она, и «кормилица» она потому, что открыла для человеческого труда неизмеримое поприще, все двинув собою, и как-то благородно двинув, мягко, неторопливо, непринужденно, неповелительно. В этом ее колорит».
Историк К. И. Невоструев так описывал свои впечатления: «Ах, какие там по Волге встречаются прелестные и величественные местоположения. Какие гигантские горы, горы кремнистые, часто с необыкновенно великими, непроходимыми пещерами, сторожат нашу царицу-реку! А под горами, – какие иногда стелятся прекрасные долины! Некогда эти горы и пещеры служили притоном разбойников, страшных для плывущих судов и воспетых в наших старинных песнях. С высоты гор невольно представляется мысль о чём-то беспредельном, далёком и вечном; земля и все земное исчезает под ногами, сердце томится и рвется неведомо куда…».
Геолог Е. В. Милановский, именем которого назван разрез на волжском косогоре у технического университета, так отзывался об этой величественной реке: «…В этом «широком раздолье», воспетом издавна в волжских песнях, сочетались и буйная неукротимая сила самой великой реки, разыгравшейся в непогоду, и мягкая задумчивая грусть, навеваемая ее мирными берегами, то высокими, утопающими в зелени садов и лесов, то низкими луговыми, кое-где поросшими тальником, вязом и тополем, между которыми расстилается широкая водная гладь, полная величавого покоя. Кто испытал это очарование волжской природы, кто наслаждался тишиной золотисто-розовых вечеров, когда не шелохнёт, не дрогнет зеркальная гладь воды, отражающая закатное небо, тот никогда уже не забудет Волги».
Чего мы не знаем об Азарии Трапицыне?
Все эти слова вспоминаются при посещении выставки Азария Трапицына, где какая-то неведомая сила заставляет зрителя остановиться и замереть перед величественным видом волжского простора на картине «Дали. Жигули с Сокольих гор» (1927), перекликающимся со знаменитой работой И. Левитана «Над вечным покоем». Рядом находятся другие вдохновляющие пейзажи, где художник как бы приглашает зрителей подняться вместе с ним на вершину Молодецкого кургана, переносит нас на исчезнувшие острова под Симбирском, на которые льётся спокойный золотой свет августовской листвы и куполов ещё не разрушенных храмов с Симбирской горы (1927). Вместе с Трапицыным мы проникаемся радостным светом августовского вида Симбирского Подгорья (1924), картину художник посвятил своим товарищам и собратьям по искусству.
Что мы знаем о самом художнике? Он родился в большой семье священника Вятской губернии, отчасти этим объясняется и его редкое имя Азарий, что в переводе означает «Божья помощь». Готовился, как отец и братья, стать священнослужителем, однако, почувствовав своё призвание живописца, в 1903 году поступает в Казанскую художественную школу. После окончания преподает рисование в женском епархиальном училище во Владимире. В это время Трапицын знакомится с Константином Коровиным, приезжавшим во Владимир на этюды, который высоко оценил работы начинающего художника и убедил его продолжить образование. В беседах с ним Азарий, в частности, обсуждал наблюдения над игрой света и тени, комбинации художественных материалов и их изобразительные возможности. Следует вспомнить, что в начале 20-го века в русском искусстве рождаются самые неожиданные и дерзкие эксперименты по созданию нового языка в живописи, стремительно возникают разнообразные направления авангарда. Большим влиянием в России пользовались французские художники – импрессионисты и неоимпрессионисты. В частности, Поль Синьяк считал, что если картины будут написаны с помощью раздельных мазков чистого цвета, рассчитанных на оптическое смешение в восприятии зрителя, то яркость красок оказывается сильнее, чем при их материальном смешении. Именно этот приём нанесения точечных мазков в «пуантелистической» живописи впоследствии с успехом применял А. Трапицын.
В 1910 году Азарий Трапицын поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где сближается с Союзом русских художников, создатели которого были его преподавателями, в их числе был и Аполлинарий Васнецов, который в своих учениках пробуждал любовь к красоте родной земли. Не случайно среди работ, представленных на выставке, мы видим много замечательных образцов старинной архитектуры Симбирска и Казани (1927–1930), великолепную панораму Свияжска (1930), виды небольших волжских городов.
Дипломная работа Трапицына «Натюрморт. Цветы» (1914 г.), которая является украшением выставки, подписана на обороте «В память будущей весны» и является символическим напоминанием о предстоящем воскресении для всех, кто стремится жить по христианскому учению. Интересно и другое его посвящение «тем, кому мы не нужны и бесполезны» на его небольшом лирическом этюде под названием «Болото» (1924).
Вслед за братом
После Москвы Трапицын переезжает в Вологду, где в это время епархию возглавлял его старший брат Александр. В 1920 году епископа Александра Трапицына направляют в Симбирск. Владыка возглавлял симбирскую кафедру до 1924 года, придерживаясь тихоновской ориентации, затем неоднократно переезжал, несколько лет провел в ссылках и лагерях. В январе 1938 года он был расстрелян в Куйбышеве. В 2000 году архиепископ Александр Трапицын был канонизирован и причислен к собору всероссийских новомученников, а в 2023 году включен в собор симбирских святых.
Интересно, что творческий путь Трапицына созвучен с биографией других известных ульяновских художников того времени – Дмитрия Архангельского и Аркадия Пластова, учившихся также в духовной семинарии. И здесь мы тоже можем найти параллели в их духовной направленности их творчества, несмотря на уже начавшиеся гонения на церковь, что заставляло их находить другие способы выражения.
В Ульяновске, Казани и Горьком неоднократно проходили выставки Трапицына, но в целом он оставался лишним для той жизни строительства нового социалистического мира. Конечно, всё это угнетало. Не случайно Аполлинарий Васнецов так высказался в своё время о переживаниях художника, особенно когда его творчество остаётся невостребованным: «Один уже тот факт, что художники переносят невероятные лишения на трудном пути к искусству: голодают, сходят с ума, стреляются, – уже сам по себе говорит за что-то непреодолимое, органически связывающее искусство с природой человека. Для чего эти жестокие жертвы какому-то неведомому богу? Нужны невероятные усилия волевого напряжения и времени, чтобы заставить руку повиноваться представлениям, переносить их на холст или бумагу в виде изображений; годы, вся жизнь художника уходит на совершенствование умения. Все нити жизни сильных художников, преданных своему делу, как в фокусе, сходятся в их картинах».
В 1933 году, после увольнения с должности преподавателя графики в дорожном комбинате, он больше года проработал в городке Лысково Горьковской области, а затем, уже больной, одинокий, уехал в Горький, где и умер 2 декабря 1935 года. После его смерти родные художника передали значительную часть его работ в художественный и краеведческий музеи города Ульяновска. Судьба же ранних картин Трапицына до сих пор неизвестна. Сегодня его работы находятся в собраниях Казани, Владимира, Нижнего Новгорода, Вологды и Вятки, в частных коллекциях.